Всю минувшую неделю Любовь ЧИСТОВА принимала поздравления. 28 ноября наиболее яркий политик Ханты-Мансийского округа, советник юстиции, вице-спикер парламента Югры, президент Ассоциации женщин северной автономии, дважды мама и трижды бабушка, да и просто добрейшей души человек, отмечала свой очередной юбилей.

Счастливая женщина

—  Любовь Александ­ровна, что для вас юби­лей? Повод для грусти?

—  «Ну, юбилей! Ну, не девица. Ну, не рискну уже родить. Но буду жить и ве­селиться. Итоги рано под­водить». Это мои вирши.

—   Какое  из  ваших многочисленных  «зва­ний»   —   вице-спикер, председатель, президент, советник, мама, бабушка — ближе к сердцу?

—  Никогда не задумывалась об этом. Наверное, буду плохой бабушкой, если внуки узнают, что я плохо работаю. Вместе с тем не смогу хорошо ра­ботать, если буду знать, что моим детям и внукам плохо живется, и я ничего не делаю, чтобы помочь им. Мне будет скучно без общественной работы. Это тоже часть жизни; Сама жизнь заставляет женщину проявлять актив­ность и на общественном поприще. Многие годы от­даны прокуратуре. Это моя первая любовь. Полу­ченные тогда знания и опыт так хорошо сейчас мне помогают. Те депута­ты, у кого нет такого ба­гажа, осваивают юриди­ческие азы на марше.

—  Говорят, женщина идет в политику, не най­дя утешения  в личной жизни...

—  В корне не соглас­на с утверждением. Жен­щина,   не  реализовавшая себя как женщина, остает­ся невостребованной и в политике. Счастливая жен­щина привносит в полити­ку много позитивного.

—  Вы часто влюбля­лись?

— Женщине необходи­мо состояние влюбленно­сти. Можно любить конк­ретного человека рядом с собой, своего мужа, Вик­тора Николаевича, с кото­рым  вместе  более  трех десятков лет. Мы учились в институте, двадцать лет наши кабинеты в прокура­туре располагались по со­седству, да и в окружной Думе работаем бок о бок. Удерживает нас вместе и любовь, и нечто большее, определение которому найти невозможно. Мы на­учились смотреть в одном направлении и молчать об одном. Можно любить и недоступную звезду. Муж­чина, которым я восхища­юсь с юности, — Олег Стриженов. Этой мой ку­мир, мой Овод!

—  Что значит для вас выражение «стареть с до­стоинством»?

—  Значит, не хлопать­ся  в  обморок  при  виде очередной морщинки или седого волоса, не изобра­жать из себя  молодку с бантиком.  Главное  —   не терять чувства юмора. Это помогает в любом возра­сте. Доброжелательные и веселые  дамы   зрелого возраста  гораздо  инте­реснее и обаятельнее над­менных юных красавиц.

Родом из детства

—  А какова Любовь Чистова домохозяйка?

—  Надеюсь, не из худ­ших. Страстно люблю вы­ходные дни,  когда не  в командировке, и на нашей территории  собирается все семейство  —    дети, внуки. Тогда пеку рыбный пирог  — с  муксуном, нельмой или стерлядкой, стряпаю что-то сибирское типа пельменей.  В такие минуты испытываешь неземное блаженство, по­скольку можешь наблю­дать за играющими внука­ми, непринужденно об­щаться с детьми. Это не только разговоры на бы­товые темы. Нам не чуж­да большая политика, вза­имоотношения Югры с Тюменской областью. Что касается домашнего хо­зяйства, то муж — вели­кий помощник по дому. А учитывая современную технику, которая даже посуду моет, быт сегодня заметно облегчен. Я по­мню те времена из дет­ства, когда мне надо было навозить из ручья воду не только для нужд семьи, но и скотины. Нужно было натаскать дрова, прото­пить печь, выгнать корову в поле, прополоть боль­шой огород, окучить поле картошки.

—  Огород, наверное, приходится до сих пор полоть.

—  Вы меня обижаете!.. Сначала  приходится  ко­пать,  затем  садить, по­лоть, поливать, подвязы­вать, подкармливать, сни­мать урожай и, самое при­ятное, —  консервировать на зиму. Мы с мужем боль­шие дачники. Но не те дач­ники, что приезжают цве­точки нюхать да в гамаке лежать, а те, которые на «ты» знакомы с лопатой, тяпкой и граблями.

—   Но про цветы не забываете?

—   Конечно,   нет!  Не скажу, что у нас какие-то потребительские взгляды на дачу. На наших 12 со­тках нашли себе приют и цветники, и теплицы. Есть место, чтобы порезвились внуки.  Мы воздвигли бе­седку,  поставили  мангал. Возле   каждого   дерева можно пройти босой но­гой. Виктор Николаевич с любовью занимается со­оружением намостов, кас­кадными подъемами.  Мы не ездим в отпуск. В тече­ние года так налетаешься по  командировкам,  что еще раз сидеть в самоле­тах, спать на чужих подуш­ках, проводить часы в за­лах ожидания считаю про­сто  неразумной  тратой свободного времени. По­этому свой северный двухмесячный отпуск  мы с первого дня до после­днего проводим на даче.

—   Воспоминания  из детства часто преследуют?

—   Бывает.  Буквально год  назад  срубили  три прекрасные березы у отчего дома. Расширяли дорогу. По жизни я не из плаксивых, а тут ком к горлу подступил, будто отрезали какой-то кусо­чек из памяти. С этим до­мом и березами перед его окнами связаны мои луч­шие воспоминания. Папа, вяжущий сети. Старенькая радиола «Урал-57». Мама, которая всегда работала — стряпала пельмени, шила, управлялась с боль­шим крестьянским хозяй­ством — и, работая, все­гда напевала. Простые, за­мечательные, трудолюби­вые, скромные люди. Очень милая, домашняя атмосфера. Никакой гру­бости, никаких повышен­ных тонов, доброта, лю­бовь — и постоянная ра­бота. Вспоминаю улицу Красную в Ханты-Мансий­ске, где радости и горе де­лили вместе. Если празд­новать, то сообща, всей улицей. Если случилась беда — помогают всем миром. Прошли десятиле­тия, и старшее поколение ушло из жизни, но те, кто остался в Ханты-Мансийс­ке, до сих пор встречают друг друга словно члена семьи, семьи из детства.

Государственный обвинитель

—   Будучи  государ­ственным обвинителем, вы настаивали в суде на смертных  приговорах. Лишать жизни — страш­ная участь...

—  Я имела дело с се­рийными убийцами, извра­щенцами,  насиловавшими детей. Я до сих пор вспо­минаю глаза восьмилетней девочки. Она шла в шесть часов вечера за хлебом и увидела  около  стройки мужчину,  державшегося за сердце.  А у девочки незадолго до этого умер дедушка от сердечного приступа, и она согласи­лась проводить мнимого больного до дома. Этот извращенец насиловал восьмилетнего ребенка всю ночь. Во время суда девочка при виде подон­ка падала в обморок. И все объяснения подсуди­мых про трудное, голод­ное детство на фоне ими сотворенного были ма­лоубедительны.

—   Работая в проку­ратуре, вы постоянно по долгу службы  погружа­лись в кровавые истории. Как ваша психика справ­лялась с подобными кош­марами?

—   На людей  не обо­злилась, в пьяные загулы не уходила, чувство юмо­ра не потеряла. Хотелось побыть одной, что-нибудь почитать.  Очень  люблю поэзию Серебряного века. У меня есть еще замеча­тельное средство для раз­рядки:  я  в одиночестве стряпаю    много-много пельменей. Привожу мыс­ли в порядок.

Хождение во власть

—  Что же вас, проку­рора со стажем, подвиг­ло во власть?

— Март 1990-го. На дво­ре — первые демократи­ческие выборы. В мое от­сутствие партийное собра­ние прокуратуры округа выдвигает меня кандида­том в депутаты окружного совета. Прихожу на рабо­ту — уже проголосовано.

—   Получается,  без меня меня женили?

—   Получается.   Нас было десять человек  на место.   После   первого тура остались мы с Исой Муртаевым,  генеральным директором   «Хантымансийскгеофизики». Во вто­ром   туре   большинство избирателей отдали свои голоса мне.

—  И вы тут же броси­ли   прокуратуру   ради большой политики?

—   Прокуратуру я  не бросала. Уходила из нее со слезами.   Ведь  до  этого почти двадцать лет моей настольной  книгой  был Уголовный кодекс.  В ок­ружной  совет  народных депутатов избрали тогда 150 человек со всех тер­риторий. Меня, как «мест­ного» депутата от Ханты-Мансийска, включили в орг­комитет  по  подготовке первого заседания совета. Валерий Чурилов, возглав­лявший окружной совет, начал загружать меня по­ручениями.  Когда же на заседании подошел черед выбирать   заместителя председателя,   Валерий Андреевич  вдруг заявил, что у него никаких канди­датур, кроме Чистовой, не будет. Так я стала первым замом. Вот тут пришлось выбирать между прокура­турой и политикой.

—  Помните свои пер­вые шаги во власти?

—    Поначалу    было очень страшно.  Я  плохо представляла, чем занима­ются советы. Не могла от­личить решения от поста­новления.  Зато  столько интересных людей встре­тила!  В августе   1990-го меня как зампреда напра­вили на заседание прези­дентского совета, который собирал  Горбачев.  Захо­жу в Кремлевский Дворец съездов, а там Павлов, Ше­варднадзе, Ельцин, прочие деятели, которых только по телевизору  видела.   Все друг с другом обнимают­ся, а я сижу белой воро­ной. Тут как раз Михаил Сергеевич  выходит, худо­щавый, совсем не такой, как по телевизору показы­вают. А меня перед отъез­дом попросили привет Гор­бачеву передать. Я чело­век исполнительный. Дож­далась перерыва, подхожу к   президенту:   «Здрав­ствуйте,  Михаил  Сергеевич!» Вообще он человек контактный. Обрадовался, руку протянул.  Вот, гово­рю, привет вам привезла от земляков. Он спрашивает: откуда? Отвечаю: из Хан­ты-Мансийска! Он намор­щил лоб, задумался слег­ка: «А, это за Уралом! Я у вас был там. В Сургуте». И тут же глаза прищурил: «А почему на азиатку по­хожа?» Мне бы пошутить, что мы и так в Азии чис­лимся, но у меня тогда на­ходчивости не хватило.

На том заседании еще начали Рыжкова «мо­чить». Мне его так жалко стало, что я даже записку написала: «Держитесь, Николай Иванович! Сиби­ряки за вас!» Ельцин же мне не понравился сразу. Незадолго до этого я как раз его «Исповедь на за­данную тему» прочитала. Посмотрела на него: что-то в нем не то.

Человек команды

—  За двенадцать де­путатских лет много на­писали законов?

—   Ни одного закона имени  Любови  Чистовой нет. Я эту тему вообще не приемлю, поскольку лука­вит тот депутат, который говорит, что написал ка­кой-то закон. Дело в том, что депутатская работа — работа командная.  И  по­рой свою инициативу от инициативы коллеги отде­лить невозможно. Как ни странно, мы инициировали разработку   и   принятие законов  «О защите животных», «О поддержке семьи, материнства, от­цовства и детства», уч­реждение награды «Мате­ринская слава» окружно­го значения. Как депутату и председателю комиссии по социальной политике приходилось быть актив­ным участником всех со­циальных законов — по здравоохранению, обра­зованию, культуре, спорту, социальной защите инва­лидов, пенсионеров, под­держке молодежи, корен­ных малочисленных наро­дов Севера. Нам помога­ли специалисты аппарата Думы, ученые, юристы, экономисты.

—  Чем объяснить, что Ханты-Мансийский округ идет  впереди   планеты всей по числу действую­щих социальных зако­нов?

—  Исключительно ува­жительно отношусь к за­конодательной деятельно­сти любого субъекта Фе­дерации. У каждого свои фишки.  Где-то приоритет отдается животноводству, и   это  тоже  социальная политика.   Где-то больше законов пенсионного тол­ка. Наш округ такой раз­ноликий. Здесь много пен­сионеров,   еще   больше —    молодежи, многодет­ных семей. Кстати, мы при­знали многодетной ту се­мью,   где  не   менее  трех детей, и помогаем им ма­териально. У нас немало именных законов, кото­рых не встретишь на дру­гих территориях. Наши законы о языках малочис­ленных коренных наро­дов, о денежных вкладах на детей, родившихся в Ханты-Мансийском окру­ге, о поддержке семьи, материнства, отцовства и детства — сплошной эк­склюзив. Разрабатывая закон «О художественных промыслах», мы не нашли аналогов ни в одном субъекте Федерации.

—  Но не связано ли преобладание соци­альных законов с тем, что у  автономного  округа денег куры не клюют?

—   Можно иметь мно­го денег  и  «неопытное» руководство, и, поверьте, население этих денег не увидит.  Отличие  Ханты-Мансийского округа еще и в  том,  что   губернатор, правительство   и   Дума Югры все годы взаимодей­ствуют друг с другом.  У нас не было склок, меж­доусобицы.   При   этом Думу нашу не обвинишь в лизоблюдстве,  депутаты, представляющие цвет не­фтяной  и  газовой  элиты страны, без боязни выска­зывают свое мнение, вы­рабатывают  устраиваю­щее  всех  решение.   При­оритет — дороги ( дура­ков в России и так хвата­ет), жилищное строитель­ство, снос фенольного и ветхого жилья, те же со­циальные     программы «Сельская школа», «Стар­шее  поколение»,   «Моло­дежь». Поэтому у нас нет сомнительных  проектов по  расходованию  бюд­жетных средств.  Практи­чески все деньги работа­ют  на территории  автномного округа и во бла­го его жителей.

—  А вложения в тю­менский юг, с вашей точ­ки зрения, оправданны?

—   У  нас  немало со­вместных   программ   и   с другими   территориями. Скажем,   по   программе «Переселение»    люди, изъявляющие   желание уехать в регионы с более мягким   климатом,   сдают жилье и в зависимости от времени работы на Севе­ре  получают  определен­ную поддержку из бюдже­та. Уезжают они не толь­ко на юг Тюменской об­ласти, очень многие выби­рают Омск, Подмосковье.Что касается Тюмени, то до сегодняшнего дня мы финансировали общеобла­стные программы, вкла­дывая средства в высшую школу, здравоохранение, науку. Наш фонд поколе­ний всерьез занимается развитием Боровской пти­цефабрики и становлени­ем мощнейшего в стране птицеводческого холдин­га. Существуют и другие примеры. Со следующего года Югра отдает Тюмен­ской области весь налог на добычу полезных ископаемых, львиную долю налога на прибыль. Куда пойдут эти нехилые сред­ства, покажет время.

От лукавого

—   Если   говорить  о переделе  бюджетного пирога в пользу Тюмен­ской области и Российс­кой Федерации, в этом году  вы  недосчитались свыше десятка миллиар­дов рублей, в следующем году потеряете еще 30 млрд.  рублей.   Все  это оправданные потери?

—   Критерий  любого эксперимента —    практи­ка.  Только она покажет, насколько все продумано. По  поводу сегодняшних реформ существуют нема­лые сомнения.  Когда го­ворят, что недра, а соот­ветственно  и  все  дары, что из  них  извлекаются, принадлежат народу, я не согласна с тем,  что вся нефть, добываемая в Хан­ты-Мансийском   округе, должна по капле, по вед­ру   быть   распределена среди  россиян.   Ведь для того, чтобы эту нефть до­быть,   нужно   работать именно  на этой  суровой земле.  Я  не  согласна с экскурсантами, среди ко­торых немало федераль­ных  политиков,  заявляю­щими,  что на Севере  — прекрасные условия, со­временные  города,  про­сто рай земной. Я сужу о Севере не только по ко­личеству теплых туалетов и наличию горячей воды в домах (здесь мы заметно уступаем  жителям   Под­московья или центра Рос­сии), а чисто по-женски: вот рождается ребенок в Центральной России, так у него на четвертый месяц уже зубы режутся, а у на­ших детей раньше, чем в шесть-семь месяцев, они не появляются. Хотя вро­де бы в магазинах с апте­ками сегодня витамины, фрукты, соки... Значит, чего-то не хватает?

А деньги, по моему глу­бокому убеждению, мож­но делать не только на не­фти. Почему нельзя делать их на черноморских ку­рортах, на лесе, на черно­земе? Почему Курганская область, сверхпривлека­тельная с точки зрения развития сельского хозяй­ства, теряет свои ценней­шие кадры, которые в поисках работы ищут себе место в Ханты-Мансийс­ком округе? Десятки тысяч здоровых мужиков, приез­жающих в округ, берутся за самую черную работу. Может, надо изучать свои ресурсы и возможности? Сегодня каждый двенадца­тый рубль в общем пироге России — из Ханты-Ман­сийского округа. И это еще без учета налоговых пла­тежей компаний, зарабаты­вающих деньги на югорс­кой земле, а зарегистриро­ванных в Москве. Соглас­на: часть этих денег долж­на идти на поддержку дру­гих территорий, чтобы под­нять их на ноги, развить экономику. Но не стоит при этом недавнего донора превращать в просящего.

—  Ревности или иных чувств по поводу перетя­гивания  полномочий от автономного округа на уровень Тюменской об­ласти не испытываете?

—   Мы дали слово за­быть эту тему. Скажу одно: в Конституции прописано, что все субъекты Федера­ции равноправны. Все ос­тальное — от лукавого. То, что последнее время настой­чиво предлагается к вне­дрению, необходимо оцени­вать только через призму действующей Конституции. Что касается чувств, то раз­дражителей хватает. И речь не только о взаимоотноше­ниях области и округа. Но атмосфера отчего дома на­учила меня быть человеком доброжелательным. Я все­гда ищу компромисс, стара­юсь так выстроить свою жизнь, чтобы среди близких мне людей — по духу, по работе — был мир, лад, взаимопонимание. Пытаюсь философски смотреть на происходящее вокруг и вос­принимать мир так, чтобы не было раздвоенности.

—  В последнее время приходится  чаще  гово­рить одно,  а думать о другом?

—  Да, чаще. Чаще по­тому, что сегодня я дале­ко не всегда соглашаюсь с происходящим. Я не все­гда  разделяю   позицию Президента  России,  оче­редной  партии  власти. Я отказалась   вступать   в ряды   «Единой   России». Сегодня мне чаще прихо­дится противостоять гене­ральной линии, выражать собственное  мнение,   по­рой не совпадающее с про­водимой политикой. Хотя это,  может,   и  неудобно кому-то. Но, мне кажется, моя позиция гораздо чес­тнее, нежели варьировать в угоду чему-то. Я  имею мнение,  иногда отличное от того, которого придер­живается большинство. Я, например, до сих пор счи­таю, что местное самоуправление с его райониро­ванием, сложившееся за 8 лет в Ханты-Мансийском округе, жизнеспособнее насаждаемого сверху. Создание более двух со­тен поселений на северной территории приведет к кратному увеличению чи­новничьего аппарата и ог­ромной трате бюджетных денег. Но, что бы я ни го­ворила, федеральный за­кон принят, и мы вынуж­дены работать над его ре­ализацией.

Знать правду

— Любовь Александ­ровна,  в начале  1990-х жители Югры до дыр за­читывали сборники ва­ших детективов. Не жале­ете, что променяли лите­ратуру на политику?

— Меня с детства тя­нуло к эпистолярному жанру. А те криминальные рассказы — результат сте­чения обстоятельств. Если бы партия не выдвинула меня в народные депута­ты, то не было бы, навер­ное, и этих сборников. Во мне все смешалось тогда. Дочерние чувства — я больше месяца сидела у кровати угасающей на глазах мамы, тоска по люби­мой работе и неопреде­ленность: что ждет меня в этих 'советах? Из глубин памяти всплывали челове­ческие трагедии, содер­жание тех сотен уголов­ных дел, что пришлось прочитать за семнадцать лет прокурорской дея­тельности. Ведь от имени государства на судебных процессах мне приходи­лось выступать с обвини­тельной речью. И, пока мама спала, я писала. По­казала свое творение дру­зьям. Они и посоветовали издать книгу.

—  В одном из интер­вью десятилетней давно­сти вы пообещали, что, как только выйдете на пенсию, сразу  начнете писать книги...

—  Я уже трижды пен­сионерка: девять лет — на прокурорской пенсии, пять лет — на «северной» пен­сии и вот теперь на обще­российской.   Но  работа захлестывает. Даже тогда, когда ты вроде бы физи­чески  отдыхаешь,  смот­ришь телевизор или чита­ешь книгу, в голове непре­рывно прокручиваются ка­кие-то  варианты  решения спорного момента или мас­штабной   проблемы.   Но желания писать не поуба­вилось. Жизнь такая инте­ресная штука. Мне посчас­тливилось         повидать столько ярких, неординар­ных, противоречивых лю­дей, столько индивидуу­мов,   заинтересовавших фразой, судьбой или спе­цифическим сленгом. Хо­телось  бы   положить  на бумагу все то, что так дол­го не стирается из памяти.

—   Вы сейчас что-то пишете?

— Все больше зако­ны. Если серьезно, сейчас я пишу небольшие расска­зы из практики государ­ственного обвинителя. Это не какое-то громкое дело, а некий штрих, фрагмент, оставшийся в памяти. Я написала их с десяток, еще столько же на подходе. Есть большое желание написать что-то о своем роде. Хотя не могу похва­литься генеалогическим древом. Графьев в нем не обнаружено. Родители были людьми скромными и скрытными. Но не пото­му, что боялись семейных тайн, они оберегали нас с сестрой.

Работая с архивами, сделала для себя немало открытий. Я долгое время думала, что маму в годы войны просто выслали из Ленинграда, а, оказалось, . выслали ее, абсолютно русского человека, урож­денную Герасимовой, как «немку». Мама вышла за­муж за русского немца по фамилии Берц. Он уча­ствовал в финской войне, был ранен. Их выслали в Ханты-Мансийск. По Доро­ге жизни попали под бом­бежку. Берц умер, так и не доехав до места высылки. Мама, оставшись в Ханты-Мансийске одна как перст, вместе с другими высланными — весь день по пояс в воде — тягала сети, обрабатывала рыбу. И все это под началом бригадира, которым был мой папа. Сам папа из се­мьи раскулаченных.

—  Раскулачили за ло­шадь в хозяйстве?

—   У  деда  с   бабкой насчитывалось   в   хозяй­стве шесть лошадей.  Ку­лаков выслали из Уватско-го района вместе с восе­мью детьми, среди кото­рых был мой папа, в Хан­ты-Мансийск.   Собираю сейчас по крупицам сохра­нившийся материал.

—  И что в результате появится на свет? Мему­ары,  некая  «Югорская сага» в стиле Аксенова?

—   Вы мне более чем льстите. Аксенов и Чисто­ва — две большие разни­цы.  Нет,  гораздо скром­нее. Пусть это будет «Се­мейная сага». Ну а потом Аксенов  в своем  романе определял   собственное отношение к происходя­щему. Я же хочу просто изложить фактический ма­териал,  а оценки  пусть расставляют читатели.  К сожалению, былое быстро забывается. Вот уже отме­нили День 7 ноября, про­катившись по целому по­колению. Многие пытают­ся  найти   в своей  родос­ловной княжескую жилку. Моя цель — чтобы потом­ки знали правду, какой бы несимпатичной   она  

ни была.

из досье «ТИ»

ЧИСТОВА (до замужества - БЕЛКИНА) Любовь Александровна. Депутат с 12-летним стажем, заместитель председателя Думы Ханты-Мансийского автономного округа, председатель постоянной думской комиссии по социальной политике, прези­дент Ассоциации женщин Югры, член доброго десятка различ­ных комиссий и советов, заслуженный юрист России, советник юстиции, автор детективных рассказов.

Родилась 28 ноября 1949года в Ханты-Мансийске. Мать; всю жизнь проработала санитаркой в окружной больнице, отец, оказавшись на инвалидности, рыбачил. После школы Любовь Чистова поступала на факультет журналистики Ленинградского университета. Не набрав баллов, год отработала формовщицей Ленинградского завода керамических изделий. Вскоре по со­вету родных решила попытать счастья на Урале: устроилась секретарем в Кировский районный народный суд Свердловс­ка, а в 1969-м поступила в юридический институт. В 1973г. с дипломом юриста вернулась в Ханты-Мансийск. За плечами : Чистовой - три года адвокатуры и семнадцать лет работы в • прокуратуре автономного округа, должность государственного , обвинителя и свыше двух десятков вынесенных по ее делам смертных приговоров.

В 1990-м Чистову избирают в совет народных депутатов Ханты-Мансийского автономного округа. По 1994 год-первый зам председателя совета. После разгона советов возвращается в прокуратуру. Затем уходит юристом в Ханты-Мансийский ; банк возрождения и развития народов Севера, здесь же создает и возглавляет Ханты-Мансийский негосударственный пенсионный фонд. В 1996-м Чистову вновь избирают депутатом и заместителем председателя Думы Ханты-Мансийского округа. На выборах 2001 г. Любовь Александровна третий раз получа­ет мандат доверия, В семье Чистовых - пять юристов. Дочь, сын и зять закончили Тюменский госуниверситет, работают в правоохранительных органах Ханты-Мансийска. Сама Чистова; считает себя «таежным человеком». Черноморским и прочим курортам предпочитает дачу близ Ханты-Мансийска, где отды­хает с семьей не хуже, чем на юге. Выращивает на даче все, что позволяет короткое северное лето. Гордится, что прошлым летом сняла 12 десятилитровых ведер смородины и «кучу» малины. Солений и варений, заготовленных по осени, хватает всей семье, включая троих внуков, до следующего сезона.

Андрей ФАТЕЕВ