В 2013 году эта история потрясла не только Югорск: о Кирилле Антонове тогда писали многие региональные СМИ. Писали о том, как он попал под воздействие местных националистов, стал случайным участником преступления и жертвой пыток в Тюменском СИЗО. Шумихи было много, реальной поддержки мало. Прошло пять лет. Мы встретились с мамой Кирилла Ольгой Антоновой, чтобы поговорить о том, как семья жила все это время и вспомнить то, что хотелось бы забыть раз и навсегда…     

- Ольга Юрьевна, расскажите немного о вашем сыне. 

- Кирюша всегда любил спорт, регулярно посещал тренировки (самбо, каратэ, вольная борьба). Параллельно учился на сварщика в нашем местном техникуме. Был успешным студентом, заботливым сыном и верным другом. Никогда никаких нареканий ни с какой стороны.   

- А вообще, у него какие главные принципы в жизни?

- Он очень правильный: никогда не пил, не курил, приверженец здорового питания. По моим личным наблюдениям, ребята попадают в разные идеологические группы из-за неблагополучия в семье. Они растут без поддержки, поэтому таких ребят легко повести за собой.

- Та группа, в которой Кирилл состоял, изначально пропагандировала здоровый образ жизни. Тогда и речи не было о национализме. Может, парню хотелось просто найти друзей по спорту?

- Да, там сначала было позиционирование ЗОЖ. Через какое-то время сын сказал, что его попросили тренировать ребят по рукопашному бою. Он не смог отказать в просьбе. Все шло своим чередом. Проходит полгода, стук в дверь, на пороге стоят два человека из полиции и спрашивают сына. Интересуюсь недоуменно: «Зачем?». Отвечают: «Он проходит по одному делу». Кирилл в это время был на учебе. Жду полдня. Его нет. Звоню  однокурснику, дозваниваюсь до его мамы и слышу в ответ: «А вы разве ничего не знаете? Он участник группы скинхедов и митингов». Я тогда не поверила.

- Изменений в своем сыне не замечали? В его поведении, речи…

-  Два раза у нас с ним был разговор, в котором он негативно отзывался о мигрантах. Я приводила один довод: «У любой нации есть как хорошие люди, так и негодяи». Но потом эта тема всплывала вновь. Спустя время выяснилось, что в этой группе проходили собрания. Их организатором был Александр Г., он сейчас живет в Надыме, отец четверых детей. Он пропагандировал ненависть к нерусским и говорил,  что нужно ходить с ножом.

- В итоге, где Вы нашли сына, когда он вовремя не пришел домой?  

- В отделении полиции, его там допрашивали. Тогда он шел свидетелем преступления. От сына узнала, как все произошло. Парень, гражданин Киргизии, возвращался домой. Кирилл с участником данной группы Я. Р. шли позади него и разговаривали. Я. Р. резко накинулся с ножом на мигранта. Кирилл его стал оттаскивать. Впоследствии у гражданина Киргизии насчитали 18 ножевых ранений. Потом у Я. Р. дома нашли окровавленную одежду, ножи, берцы… Как его отец говорил, он притащил все это домой и положил в диван.

- По вашей версии, Я.Р. был зачинщиком данного преступления?

- Как это было на самом деле, я достоверно не знаю, но понимаю одно – это была инициация. Мой сын пошел на преступление, чтобы пройти некое посвящение, раз он в этой группе состоял. У Я. Р. в «копилке» уже было два нападения на мигрантов.

- Каким образом Кирилл из свидетелей перешел в подозреваемые?

- Через четыре месяца Я. Р. приехал в Югорск, чтобы дать показания. На очной ставке он заявил, что мой сын был соучастником преступления (из 18 ножевых ранений четыре, якобы, нанес Кирилл). За два дня до этого к нам заходил странный мужчина и увозил сына. После этого сын был подавлен, и только смог сказать: «Мама, я люблю тебя и Алиску».   

Я была спокойна до последнего, потому что верила, что мой сын не виновен. Как можно порезать человека и потом спокойно спать, есть, учиться? Если бы сын хотел убить человека, то сделал бы это наверняка – с его физическими способностями. Но на допросе Кирилл дал признательные показания, видимо, под психологическим давлением… До конца для меня вся эта история странная.    

 - Ведь на одном из судебных заседаний потерпевший подал заявление о мировой?

- Да, мы примирились. Я извинилась перед его мамой, оплатила лечение. Сошлись на том, что потерпевший был готов написать заявление, что он не имеет претензий к моему сыну и готов пойти на мировую. Судья отказал нам в этом, ссылаясь на то, что по этой статье примирение не допустимо.

- Беда не приходит одна: в это время у вас обнаружили онкологию.

- Я сказала на суде о том, что  мой сын остался единственным кормильцем в семье. На что получила ответ, что надо было раньше предъявлять справку. Мы до последнего надеялись на благополучный исход. Но так как шел год толерантности к нерусским, это был показательный суд. Прокуратура просила пять лет (по его статье ему бы дали три года условно), судья настаивал на шести! За час до начала следующего суда мне позвонила моя тетка и сказала, что приехало телевидение. Я сразу поняла, что сына сейчас заберут. Я не знаю, кем был спущен спусковой крючок… Я. Р., наносившему удары ножом, дали 7 лет, Кириллу – 6.

- Подавали апелляцию?

- Мы ее подавали сразу после суда, но в это время сына уже истязали в СИЗО. Он уже был труп. Пока его везли до реанимации, у него произошло три клинических смерти. Его очень грамотно спасли реаниматологи. К тому же у него было богатырское здоровье и большое желание жить.  

- По вашей версии, из-за чего произошло это зверское избиение?

- Это были сокамерники Я. Р., который проигрался в карты и попросил, чтобы Кирилла перевели к нему в камеру. Кирилла перевели, а он поставил ему заточку к горлу и говорит: «Звони маме и проси 60 тысяч рублей». Плюс из Кирилла хотели выбить заявление о том, что он изнасиловал 5-летнюю девочку в Тюмени. Но моего сына надо знать… Начиналась драка, к которой подключились охранники СИЗО. Его били дубинками вшестером, причем среди них была женщина. У меня вопрос: если ты здесь совершаешь преступление, а тебя убивают в СИЗО, то где справедливость? Это не преступление? Это что, наказание?

- У вас было предчувствие?

- Это было не предчувствие, это было по-другому. Когда он сидел в Екатеринбурге, то звонил мне каждый день. В очередном телефонном разговоре он сказал, что его везут в Тюмень, у меня сошло с языка, что это конец. Когда его перевезли туда, наступила тишина… ни одного звонка… Я как раз в это время проходила химиотерапию, было не до дум. Выживаешь просто сам. Хотя помню один момент, стою в больнице у окна, на меня со всей дури летит птица и, не долетая до стекла, падает замертво вниз… Плохая примета.

Через какое-то время приходит письмо, в котором мне сообщают: «Кирилл Антонов не может находиться в СИЗО. Он переводится в лечебное учреждение, так как у него сложности со здоровьем». Больше не было написано ничего! Я не спала всю ночь, на утро дозвонилась до медпункта в СИЗО, и мне сказали, что у него произошел сердечный приступ. В смысле сердечный приступ?! Он каждые три месяца проходил кардиолога. Это ему нужно было для соревнований. В итоге, в сопроводительной записке было написано, что он закручивал лампочку, его ударило током. Какую лампочку он там мог закручивать?  В камере их нет. Лечащий врач сына в первый же день сказал, что это точно не лампочка, а скорее всего, электрошокер.

- Где вы Кирилла нашли?

- В реанимации областной больницы города Тюмени. Звоню туда, заведующий говорит: «Приезжайте срочно! Может ему 15 минут осталось жить, может час, день… Я не знаю». На следующий день я уже была в Тюмени. Возле палаты сидели три охранника. Он лежал в коме, прикованный наручниками к кровати. Вся комната была под видеонаблюдением, было два профессиональных прослушивающих устройства. Сын был труп трупом – кости, обтянутые кожей. Пролежни до мяса. На его теле было два ожога. Нам не дали его сфотографировать.

- Врачи не давали никаких прогнозов и шансов на выздоровление?

- Давали ноль процентов, что он выживет. Меня пять дней уговаривали отключить его от аппаратов жизнеобеспечения. Про него говорили, что он «овощ». А я была за то, чтобы он просто жил! Когда я к нему подошла, он открыл глаза. Никто не ожидал, что Кирилл придет в себя уже через две недели. Мы провели в больнице 1,5 месяца. Дальше его должны были перевести в неврологию. Я испугалась, что там его «уберут». Причина моих опасений – сын начал говорить и мог рассказать о том, что с ним на самом деле случилось в Тюменском СИЗО. Я начала просить, чтобы нам помогли перевезти сына в Сургут.

- Помогли?

-  Да, только, когда вышла на директора Департамента здравоохранения ХМАО-Югры. В то время это был Александр Филимонов. Я дозвонилась до него и просто со страху отчеканила о своей ситуации. Через два дня нас забрали. Двенадцать часов мы добирались на реанимобиле до Сургута. По дороге останавливались на две аварии. Нам хватило ровно два кислородных баллона до больницы! Сургут стал спасением для нас! 

- Кто-нибудь из югорчан вас поддержал?

-  Да, Юлия Березова, Татьяна Смирнова, одна из моих одноклассниц Ирина Соловьева. Они создали в соцсетях группу поддержки, проводили благотворительные концерты для сбора денег на лечение. Также в большей степени помогали однокурсники, друзья Кирилла и их родители. Они оказывали всяческую помощь, в том числе и денежную. Также мне позвонил журналист из регионального СМИ и посоветовал выйти на приемную Эдуарда Исакова. Вышла, мне перезвонила его помощница Наталья Плотникова. Все технические вопросы были решены благодаря им! 

- Для одного регионального СМИ Вы дали комментарий, цитирую: «Я хочу, чтобы причины, «уложившие» в кому моего сына, были установлены, а все виновные — наказаны». Что известно на сегодня?

- Ничего не понятно в этой истории. Мне прямым текстом сказали, чтобы я в это дело не влезала. После этого пришла бумажка, в которой сообщалось, что нам отказано в продолжение дела за отсутствием улик.

- В каком состоянии Кирилл находится сейчас?

- За эти годы мы много занимались Кириллом, вкладывали в его лечение. Эффект большой: он сам ест, выполняет физические упражнения, но только пока лежа и сидя! Он не может ходить. Говорят, что не проходят сигналы в позвоночнике. Купили ему ходунки двух видов. Проблемы есть со зрением – видит, как в тумане. Это последствия от электрошокера, который, по моей версии, ему вставляли в рот…  

- Какая на данный момент вашей семье нужна помощь?

- Нужно, чтобы с ним кто-то гулял. Не раз появлялись люди, били себя в грудь, кричали о помощи и снимали все это на телевидение. Но до сих пор так никого и нет. 

- Сейчас для многих в добрых делах важнее фото и видеоотчет, чем сама помощь…

- Для чего это нужно было делать на публику? Не знаю. Два раза пришли, погуляли, сняли это все на фотоаппарат и пропали. Потом только сказали, что им уже некогда. Поэтому ищем человека, который бы смог гулять с Кириллом два раза в неделю. Я пыталась нанимать человека, но все упирается в деньги.  Гигиенические средства сами покупаем, но пенсия не такая большая. Я не могу выйти на работу, у сына год назад начались приступы. Я должна быть всегда рядом. Сейчас Кириллу необходимо обследование в ЭПИ-центре города Сургута. Нужны деньги на съемное жилье, транспортировку и питание. Кто захочет узнать подробней информацию и оказать помощь, может звонить мне по телефону: 8-922-793-3655.    

- В то время, когда Вы боролись за жизнь сына, Вы параллельно боролись со своим смертельным недугом. Что помогло не сломаться, выстоять в этих обстоятельствах?

- Мне очень помогли незнакомые люди, друзья, их сочувствие, помощь, любовь и забота. Было очень много помощи от местной администрации. За меня переживали и помогали выжить всеми способами. Каждому человеку нужна доброта и любовь. Пережив многое в своей жизни, хочу сказать одно – берегите себя и близких, любите жизнь!

КАТЯ ЧЕХОВА

ФОТО АВТОРА

ИА «2 ГОРОДА»