Тема дня

21.08.2013 - 06:00

ОДИН МАЛЕНЬКИЙ НЮАНС…

По непонятным до конца причинам к данному разговору мы шли почти два года. Постоянные читатели наверняка помнят трилогию под названием «Чем пахнет «Югра-плит». В тех материалах корреспондентов «СВ» было все: и озабоченность жителей райцентра запахом с завода, и комментарии специалистов, и результаты экспертиз, и запросы, и отписки. Не было там только прямого диалога с руководством предприятия. И вот такое интервью состоялось. Представляем вниманию читателей генерального директора ОАО «Югра-плит» Максима Сергеевича Никулина.

Корр.: Максим Сергеевич, учитывая долгий путь к данной встрече, вопросов у нас много, и не все они приятные. Но давайте начнем с общего, что сегодня представляет из себя «Югра-плит»?

М.С.: ОАО «Югра-плит» создано в 2005 г. с целью производства ДСП. В Советском районе скапливается большое количество отходов от лесопиления, которые до создания этого предприятия просто сжигались или хоронились незаконным способом. В 2007 г. был разработан проект, в 2008 г. заключены контракты, и началось строительство. В 2010 г. запущена первая очередь по производству плит мощностью 150 тыс. куб. метров в год с возможностью расширения до 265 тыс. куб. метров. Промышленная эксплуатация началась в 2011 г. и продолжалась до середины 2013-го. Сейчас мы остановили завод для того, чтобы расширить производство до 265 тыс. куб. метров плиты в год.

Корр.: Для этого реконструкции подвергнутся уже существующие мощности или будут возводиться новые цеха?

М.С.: Установка и модернизация некоторых уже существующих узлов позволит производить на том же оборудовании большее количество продукции. Изначально в проекте было заложено двухстадийное строительство. В начале непонятен был рынок, ситуация с сырьем, поэтому не стали делать производство больших объемов.

Корр.: Но, по некоторым данным, у вас были перебои с сырьем даже в том объеме, в котором вы выпускали продукцию до этого момента.

М.С.: Проблемы были в организации получения сырья. Этому надо было уделить чуть больше внимания. Мы рассчитывали, что нас 100 % обеспечит Югорский  лесопромышленный холдинг, но он с этим не справился. Пришлось привлекать мелкий бизнес, который, надеюсь, и дальше будет с нами работать.

Корр.: Кто на данный момент является акционерами, хозяевами предприятия?

М.С.: 100 % акций принадлежит Правительству ХМАО — Югры в лице Департамента по управлению государственным имуществом округа.

Корр.: Какова стоимость проекта, на какой стадии окупаемости находится предприятие?

М.С.: Стоимость проекта составила 2,7 млрд рублей, финансирование было из двух источников: Правительство внесло 1,2 млрд рублей, и был взят кредит в ЮниКредит Банке в размере 30 млн евро. Из этих 30 млн мы вернули 9. Так как Правительством было одобрено наше желание расширить производство, нам были необходимы денежные средства – 800 млн рублей. Мы просили ЮниКредит Банк, чтобы нам дали в кредит те 9 млн, которые мы уже погасили, чтобы частично профинансировать проект по расширению. Но банк ввиду сложной экономической ситуации в Европе был не готов это сделать. В прошлом году был заключен кредитный договор со «Сбербанком», который пошел на гашение части непогашенного кредита ЮниКредит Банка и на обеспечение расширения. Считайте, что за полтора года мы отдали почти треть привлеченных кредитных средств. Грубо говоря, шесть лет окупаемости. Очень неплохой результат для промышленного предприятия в лесной отрасли. 

Корр.: Вы говорите, что 100 % акций принадлежит Правительству округа, но ходят слухи, что фактическое руководство осуществляется из Нижнего Новгорода. Якобы даже торговый отдел предприятия находится там, и что не только с оптовым, но и с розничным приобретением продукции «Югра-плит» здесь на месте есть проблемы. Правда ли это?

М.С.: У «Югра-плит» есть представительство в Нижнем Новгороде — это лишь небольшой офис, состоящий из 10 человек. В Советском находится производство. Мы не занимаемся розничной торговлей. Мы продаем плиты оптовым компаниям, которые в свою очередь продают мелким оптом предприятиям и в розницу.

Корр.: Но в одном из интервью Вы говорили, что ваш регион сбыта Уральский. Каким же образом в эту концепцию вписывается Нижний Новгород? Не логичнее ли было сделать представительство в Екатеринбурге?

М.С.: Уральский регион является стратегическим, но реально продажи осуществляются по большей части России: от центрального региона до Южного Сахалина. При современных технологиях связи нет никакой разницы, где делать представительство. Основная часть всех коммуникаций происходит посредством телефона и интернета. Так сложилось исторически, что наше представительство находится именно в Нижнем Новгороде. Оно существовало там с самого начала, это обусловлено хотя бы кадровыми возможностями.

Корр.: А где зарегистрировано предприятие?

М.С.: В Советском.

Корр.: Сколько человек работает на предприятии?

М.С.: 240.

Корр.: Недавно муссировалась информация о вероятной продаже завода.

М.С.: В 2012 году «Югра-плит» стоял в плане приватизации. В середине 12-го было принято решение исключить его из этого плана. Почему, мне неизвестно, так как это решили в Правительстве. Но подозреваю, что это исходит из следующего: такая корова нужна самому. Принято решение оставить предприятие, которое успешно развивается, приносит прибыль, создает рабочие места, платит своевременно налоги.

Корр.: Касательно расширения - давно уже говорится о том, что в рамках вашего предприятия должны быть построены завод смол и завод OSB-плит?

М.С.: Да. На текущий момент совместно с Департаментом природных ресурсов ведется работа по разработке технико-экономических обоснований реализации этих проектов. В этом году мы планируем выяснить у Правительства, каково же решение о принятии строительства данных производств. Если это решение будет принято, то завод смол будет строиться полтора года, завод OSB — 2 года.

Корр.: Чтобы представить масштаб вероятного строительства, скажите, как это будет выглядеть?

М.С.: Завод OSB - это еще один такой же завод, какой у нас уже работает. Завод смол немного компактней.

Корр.: То есть можно предположить, что будет задействована значительная часть территории бывшего ЛДК?

М.С.: Да. Но надо понимать, что ЛДК — детище советской промышленности, где все излишне масштабное. Объемы современного производства будут больше, но само предприятие компактнее.

Корр.: Как Вы прокомментируете мнение, что завод не особо заметен в общественной жизни города и района?

М.С.: Я с этим абсолютно не согласен. Мы активно принимаем участие в городских и районных мероприятиях. В спортивной жизни города и области тоже участвуем, можете посмотреть наши награды.

Корр.: Спонсируете ли кого-нибудь?

М.С.: Нет. В бюджете у нас это не заложено. При обращении мы, конечно, можем оказать какую-то помощь. У нас есть благодарственные письма от районного Совета старейшин. Но, к сожалению, у нас не осталось ветеранов войны, которые работали на ЛДК. А ветераны труда нас регулярно посещают, мы всегда их ждем в гости, оказываем помощь, поздравляем с праздниками. Преемственность у нас прослеживается: в «Югра-плит» работают несколько человек, которые работали в ЛДК.

Корр.: Перейдем к наболевшей теме – экология. Понятно, что Вы в курсе тех публикаций, которые были у нас пару лет назад под названиями «Чем пахнет «Югра-плит»?» аж в трех действиях. На наш взгляд, показалось, что руководство предприятия заняло не то чтобы пассивную позицию, а, грубо говоря, ушло в подполье. Почему возникло такое трение, почему в свое время не были даны необходимые ответы?

М.С.: Я так понимаю, что у вас возникло некое недопонимание с одним из директоров предприятия, к которому вы обратились. Нельзя сказать, что корреспонденту не была предоставлена информация о предприятии, инженер-эколог провела ее по всем цехам и подразделениям. Были осмотрены места складирования щепы (кстати, сырая щепа издает очень резкий запах смолы), все трубы – источники выбросов, показаны места в цехе с максимальными выделениями формальдегида и система отведения на газоочистку, газоочистные сооружения. Лично из вашей редакции ко мне никто не обращался.

Корр.: Правильнее сказать, что обращения редакции Вам лично не попадали.

М.С.: Да, я лично их не получал. Главной проблемой в этом вопросе является наличие запаха. Попробую провести некую аналогию. Когда баню топят, идет запах, дым из трубы. Теперь представьте, что вы паритесь в очень большой бане, которая сравнима со всеми банями Советского района. Запаха будет много. Он опасен?

Корр.: Если речь идет о бане, полагаю, наверное, не очень...

М.С.: Но запах-то будет. Когда бани топятся в разных местах: здесь одна, там одна, дым рассеивается. Теперь представьте, что все это сжигается в одном месте, и дым идет из одной точки.

Корр.: Я понимаю, но, Максим Сергеевич, здесь есть один маленький нюанс…

М.С.: Какой?

Корр.: У вас не баня. В бане не применяются никакие химические элементы, смолы, формальдегиды.

М.С.: Конечно, это все так. Но в трубе, которую вы видите, сжигаются только древесная пыль и газ. А естественный формальдегид, кстати, и так содержится в натуральной древесине, которая сжигается в бане.

Корр.: Почему бы в таком случае с самого начала спокойно и популярно это не объяснить?

М.С.: Нам, как специалистам, поначалу вопрос об экологии показался смешным, и мы не думали, что его раздуют до таких масштабов, так как проект прошел государственную экспертизу, все требования безопасности были соблюдены, предусмотрены мероприятия, направленные на предотвращение и минимизацию негативного воздействия на окружающую среду. Население не обращалось в надзорные органы, в частности в Роспотребнадзор, все вопросы были на уровне слухов.

Корр.: Ну хорошо, сначала вы недооценили последствий. Но почему потом, когда было предложено сделать прозрачную экспертизу при участии прессы, депутатов, представителей общественности — ответа не последовало. А по прошествии некоторого времени руководство завода сообщило, что экспертиза проведена, по результатам которой все нормально.

М.С.: Я считаю, что каждый должен заниматься своим делом. И в сфере экологического контроля есть организации, которые обязаны следить за этим. В частности, таким органом является федеральная служба Росприроднадзор, которая в феврале этого года провела у нас плановую проверку. Производились замеры, которые показали, что значения в норме, то есть не мы нанимали проверяющих, а нас проверяли сами. Надеюсь, вы не думаете, что они в сговоре с руководством предприятия.

Корр.: Уверен, что найдется немало людей, которые не исключат и такое, хотя бы по причине того, что любой бизнес – это деньги. А с помощью денег можно решить любой вопрос. А стимулом для активных действий против производства может послужить такой пример, когда в г. Шуе Ивановской области фактически добились приостановки работы подобного предприятия.

М.С.: В г. Шуе немного другая ситуация, там приостановили производство не ДСП, а производство смол.

Корр.: У нас же есть перспектива, что откроется завод смол. Как ситуация будет обстоять с этим?

М.С.: Если использовать современное оборудование с нормальными системами очистки и фильтрации, то никаких проблем не будет. Тем более, это требования законов.

Корр.: Но ведь теоретически на этих системах нерадивые хозяева могут и сэкономить, а как выполняются законы в нашей стране, тоже всем известно…

М.С.: Любым людям, которые задают вопросы о вредности ДСП, я задам ответный. Сейчас, наверное, нет ни одной семьи, в доме которой не использовалась бы мебель из ДСП. И никто не сказал, что это качественное ДСП с точки зрения содержания формальдегида. Не говоря уже о том, что до сих пор в обиходе есть мебель, произведенная в советские времена, когда были совсем другие требования к содержанию формальдегида. Даже сейчас производится ДСП, которое отличается от производимого нами по содержанию формальдегида в разы. У нас используется самое современное на сегодняшний день оборудование, и в производстве мы применяем наиболее прогрессивные смолы, позволяющие производить ДСП с самым низким содержанием формальдегида на рынке. Дальше выводы вы можете сделать сами, что и у кого вредное. Если даже готовая продукция опасна, что же вы используете такую мебель, раз так заботитесь о своем здоровье?

Корр.: Как знать, может, это и есть одна из причин роста онкозаболеваний. А вообще люди бывают разные. Когда мы эту тему подняли, столкнулись с такой вещью, что есть те, кто серьезно озабочен странной морковкой у себя на огороде. Но есть и те, кто готов согласиться на размещение ядерных отходов в городе, лишь бы были рабочие места и отчисления в бюджет. 

М.С.: Данная вредная мебель находится как у первых, так и у вторых. И остается вопрос сравнения вредности производства «Югра-плит» и огромных объемов щепы, которые до запуска завода закапывались, сжигались и утилизировались всеми возможными способами без вопросов об экологии, общественном мнении и вредности для города и области. Сейчас большая часть этих объемов утилизируется на заводе и не загрязняет окружающую среду.

Корр.: Но одно дело – это мебель, другое – производство таких масштабов. Тем более, учитывая розу ветров, шлейф от выбросов идет прямо на город. Судя по всему, Вы не согласны с тем, что такому предприятию как ваше следует внимательнее относиться к общественному мнению, в противном случае была бы проведена прозрачная экспертиза.

М.С.: А что такое прозрачная экспертиза?

Корр.: Я себе это так представляю: приезжают специально обученные люди, которые производят забор проб, по всей видимости, грунта, воздуха и так далее в определенное время в определенных местах при определенном режиме работы предприятия. Это, конечно, не гарантирует 100-процентной порядочности, но хотя бы продемонстрирует добрую волю...

М.С.: Росприроднадзор – федеральная служба, независимая от окружного руководства. Именно они приглашали специалистов местного Центра гигиены и эпидемиологии на проведение замеров, присутствовали при их выполнении, подписывали протоколы отбора. Некорректно обвинять в сговоре с предприятием сразу две независимые структуры. Мы являемся источником выбросов вредного вещества формальдегида, но в пределах допустимых норм. На текущий момент оснований сомневаться в этом нет.

Корр.: То есть «моя хата с краю, ничего не знаю», кому надо, приедут, проверят, накажут?

М.С.: Не согласен. Если к нам есть какие-то вопросы, давайте их обсуждать. Что мы, собственно, и делаем. Я не слышал никаких обращений в течение двух лет. Была волна, и она успокоилась. Если бы у нас не было доброй воли, то, наверное, это интервью просто бы не состоялось. Можно было отказать, закрыть дверь, и все.

Корр.: Ну чтобы прийти хоть к какому-то конкретному выводу, Вы согласны стать инициатором экспертизы с привлечением общественности?

М.С.: То есть федеральным органам люди тоже не доверяют?

Корр.: Увы, но смею предположить, что им-то не доверяют в первую очередь… впрочем, как и журналистам, полиции, врачам. Вирус недоверия поглотил всю страну, именно поэтому мы призываем: если нечего скрывать, давайте все делать так, чтобы оснований для недоверия было как можно меньше.

М.С.: Ну если в этом действительно будет необходимость, то мы готовы. А вот почему бы вам не поднять такой вопрос: почему у нас на территории есть потенциально опасное предприятие, а местные органы надзора не имеют необходимое оборудование объективного контроля.

Корр.: Спасибо, интересная тема. Ну и последний вопрос. Вот мы с Вами проговорили о перспективах предприятия, Вы нарисовали вполне позитивную картину. Тем не менее, есть некоторые шероховатости, которые не были упомянуты. Я имею в виду недавнее противостояние коллектива и руководства, вылившееся в открытое письмо. Правда, это письмо так и не было ни отправлено, ни опубликовано, но, тем не менее, Максим Сергеевич, прокомментируйте эту ситуацию.

М.С.: Есть хорошая поговорка: сколько волка ни корми, он все в лес смотрит. Какая бы зарплата у работников ни была, они не будут ей довольны. На текущий момент средняя зарплата на предприятии 40 тыс. руб., что ниже средней зарплаты по округу. Но мы понимаем, что основной уровень доходов в округе задают предприятия ТЭКа, где платят хорошие деньги. В сравнении с другими лесоперерабатывающими предприятиями, зарплата у нас существенно выше. По обсуждаемой ситуации возникло некое непонимание. Это нормальная ситуация, которая всегда возникает, когда меняются условия оплаты труда. С 1 января мы перешли на почасовую оплату работы. Люди, прежде чем решить этот вопрос с руководством, вынесли проблему за пределы предприятия. Но мы все решили. В марте был принят коллективный договор. Я видел другие договоры — наш намного полнее, богаче и существенней. Естественно, мы, как государственное предприятие, выплачиваем зарплату в срок, у нас нет никаких задержек, все зарплаты белые, отчисляются все налоги. Считаю, что инцидент исчерпан.

Корр.: Инцидент исчерпан окончательно либо временно?

М.С.: Всегда люди будут чем-то недовольны. Но если не нравится предприятие, можно написать заявление и через 14 дней быть совершенно свободным. Это же не рабство, тут никого не приковывают цепями.

В. Турин

968

Комментарии

Добавить комментарий

Размещая комментарий на портале, Вы соглашаетесь с его правилами. Проявление неуважения, высказывания оскорбительного характера, а также разжигание расовой, национальной, религиозной, социальной розни запрещены. Любое сообщение может быть удалено без объяснения причин. Если Вы не согласны с правилами – не размещайте комментарии на этом ресурсе.

CAPTCHA на основе изображений
Введите код с картинки