На Севере  много нефтяников, газовиков, лесников, строителей. А вот свободолюбивых покорителей морских просторов встретишь нечасто. «СВ» удалось побеседовать с представителем крайне редкой для нашего региона профессии. На наши вопросы ответил Федор Андреевич Мулер, работавший в 70-е годы прошлого века боцманом на рыболовецких судах дальнего плавания. Мы поздравили Федора Андреевича с Международным днем рыболова, который отмечался 27 июня, и попросили вспомнить прошлое.

Корр.: Федор Андреевич, для начала расскажите, пожалуйста, о своей профессии. Чем занимается боцман? Что входит в его обязанности? Какими полномочиями он наделен?

Ф.А.: Боцман – это, по сути, третье лицо на корабле. Он подчиняется только капитану корабля и старшему помощнику. Его задача -  принимать на судно все грузы и отвечать за их сохранность и транспортировку, а также за все имущество, находящееся на корабле. В его обязанности входит поддержание порядка на судне, руководство судовыми работами, поддержание исправного состояния корпуса и устройств корабля. В подчинении у боцмана находятся палубная, швартовая и аварийная команды.  

Корр.: Какова численность команды?

Ф.А.: Все зависит от размеров корабля и его предназначения. Например, на промысловых судах ее численность может достигать 130 человек. На небольших служебных судах работают менее 30 человек.

Корр.: А у Вас в команде женщины были?

Ф.А.: Нет, в моей команде не было. Это не столь принципиально, просто мы выполняли тяжелую мужскую работу. Такая работа не для женщин.

Корр.: С чего началась Ваша морская карьера? Чем привлекла Вас профессия?

Ф.А.: По большому счету, меня привлекли деньги. Я тогда жил в Литве, в Клайпеде. В одной из местных газет я прочитал объявление о наборе на базу литовского пароходства. Мне нужно было собрать документы, рекомендации, характеристики и написать письмо. В течение месяца меня вызвали на работу, предоставили возможность учиться на ускоренных курсах. Боцманом, конечно, я стал не сразу. Два года я проходил матросом первого класса, приобретая необходимые навыки управления кораблем, затем мне было присвоено звание старший матрос. После дополнительного обучения я уже стал боцманом.

Корр.: Расскажите немного о судах, на которых Вы ходили в море.

Ф.А.: Я ходил на разных судах. Началось все с небольшого траулера - среднего рыболовецкого судна. После этого меня направили на более крупный корабль под названием «Жематея». Это судно способно ловить рыбу как в средних, так и в верхних водах. За 15 минут «траления» (ловли рыбы тралом) на этом судне мы добывали 100-120 тонн рыбы. После «Жематеи» я ходил на «Киевском Комсомольце». Эти суда ковала «Ленинская Кузня» на Украине. Сначала корабли без мачты сплавлялись по Днепру до Херсона, а уже там судно получало свою мачту, а вместе с ней и путевку в жизнь. «Киевский Комсомолец» - это кошельковый корабль. Кошелек представляет собой 6 гектаров сетей, которые забрасываются в море. Стальной трос стягивает нижнюю часть сетей так, что рыба оказывается словно в авоське. По поверхности в это время курсирует катер, не позволяющий добыче уйти через верх.

Корр.: Вы помните свое первое плавание? Не страшно было впервые выходить в открытое море?

Ф.А.: В этом нет ничего страшного. Корабль то поднимался высоко над уровнем моря, то резко опускался вниз. Конечно, дух захватывало, но не более того. Страшно было, когда мы летели на самолете в Анголу. Во время полета в салон вышел летчик и сообщил, что отказал один двигатель. В самолете находилось более трехсот пассажиров. Мы провели непродолжительное совещание, по итогам которого было принято решение лететь вдоль моря. В случае падения вода должна была смягчить удар, что давало возможность спастись хоть кому-нибудь. Приземлились мы нормально, но понервничать всем пришлось изрядно.

Корр.: Если не секрет, сколько Вы в то время зарабатывали? На безбедное существование хватало?

Ф.А.: Зарплата матроса второго класса составляла 500 рублей, старшего матроса – 800. Боцман получал около 2000 рублей в месяц. Часть зарплаты нам выдавали еще на суше, часть – во время плавания, остальное – по возвращении домой. За 3 плавания можно было выкупить квартиру в кооперативе. Вообще, очень многие шли в море именно ради квартир. У нас на базе было 90 с лишним кораблей. Представьте, сколько это рабочих мест. И все равно от желающих работать у нас не было отбоя.

Корр.: Вы побывали во многих странах. Можете их перечислить?

Ф.А.: Гораздо проще назвать те страны, которые я не видел: Япония, Сингапур, Австралия – вот, пожалуй, и все. Маршрут плавания определялся еще на суше, но иногда нам приходилось вносить коррективы уже в океане. Однажды мы «закольцевали» разом 300 тонн рыбы. Уловом были загружены 3 корабля. После этого рыба куда-то исчезла. Выяснилось, что неподалеку прошла стая дельфинов, которая и угнала наш потенциальный улов ближе к экватору. Прождав 3 дня, мы отправились вдоль Африки в район Мавритании. Оказалось, в этом регионе была очень теплая вода, что привлекло рыбу. За 2 года пребывания в этих водах мы перевыполнили пятилетний план по добыче морепродуктов. При этом большую часть рыбы мы отправляли в Мавританию – это была своеобразная плата за использование ее территориальных вод. Мы снабжали африканцев не только морепродуктами, но и огромными холодильными установками. Узнав о наших возможностях, с предложением о сотрудничестве с нами выступила Ангола. Тогда у нас появилась новая задача – обучение местного населения судовым работам. Сотрудничество с Анголой получилось продолжительным. По приказу Л.И.Брежнева, в стране был построен рыбный институт. Обучавшиеся в нем проходили практику именно у нас. Вскоре поступило новое распоряжение: одеть местных жителей. Ничего, кроме обыкновенных мешков, у нас не было, но и за ними выстроилась длиннющая очередь. Женщины носили мешки вместо юбок. Настоящую одежду для жителей Анголы привезли гораздо позднее.

Корр.: Правда, что перед загранплаванием вам приходилось проходить инструктаж к КГБ?

Ф.А.: В какой-то степени это было оправданно. Мы должны были знать, с кем отправляемся в чужие края. Людей с уголовным прошлым на корабль, естественно, не брали. С нами плавали чекисты, которые контролировали все наши действия.

Корр.: Как вас воспринимали местные жители, когда вы прибывали в порт той или иной страны?

Ф.А.: У нас были прекрасные взаимоотношения абсолютно со всеми – с местными жителями и с моряками других стран. Находясь в увольнении, мы чувствовали себя своими в любой стране мира. Единственной преградой в общении был языковой барьер. Языковые разногласия на наши взаимоотношения никак не влияли.

Корр.: Находясь в увольнении, на что вы обычно тратили деньги?

Ф.А.: У нас в стране в то время сложно было что-либо купить, поэтому за границей мы приобретали что угодно: от посуды до постельного белья. В каждом порту мы обменивали рубли на местную валюту и отправлялись в поход по магазинам. Скупали все, что видели на прилавках. Поэтому у моряков всегда было то, что другие не могли себе позволить.

Корр.: Были ли вещи, которые вам запрещалось проносить на корабль?

Ф.А.: После каждого увольнения нас, естественно, досматривали, однако претензий было не так много. Запрещалось проносить на корабль порнографию и игральные карты. Спиртного у нас хватало своего, поэтому заморские напитки никто и не покупал.

Корр.: С контрабандой у вас на корабле никто не связывался?

Ф.А.: Пробовали. Например, были в то время так называемые газовые косынки. В бутылку из-под молока их вмещалось 10 штук. Один матрос пытался провезти 500 таких косынок. Его заметили и осудили за контрабанду. Многие пытались что-то провезти на корабле незаконно. Сказывался острый дефицит товаров у нас в стране. Получалось провозить даже автомобили. Один пароход целый месяц стоял на рейде. Его весь разобрали, но машину так и не нашли – настолько хорошо она была спрятана. Нашему старшему механику однажды приглянулся дизельный двигатель от автомобиля «Жигули». Мы прикрутили мотор на самый верх, к порталу, удерживающему тросы, покрасили его в желтый цвет и спокойно привезли в порт. В таком виде корабль простоял еще неделю. Перед следующим рейсом мы с помощью лебедки перегрузили двигатель в катер и отправили на берег.  

Корр.: Вас устраивало питание на корабле?

Ф.А.: Абсолютно. Нас кормили «как на убой». На суше повара всегда несли продукты питания домой. А куда можно что-то унести с корабля? Естественно, никуда. Поэтому проблем с питанием не возникало. Завтрак, обед, полдник, ужин – люди просто не успевали проголодаться. Многие даже специально сдерживали себя, чтобы сохранить форму. Нас удивили ангольские стажеры, находившиеся на корабле. Повар не знал, чем их кормить. Решили сварить африканцам ведро риса с большим куском масла. Ангольцы не успокоились, пока не опустошили все ведро! После этого всем стало ясно, что наши гости всеядны. Им пришелся по вкусу наш ежедневный рацион, особенно понравился компот. Компот – первое слово, которое ангольцы научились произносить по-русски. В целом, запасов продуктов питания всегда хватало на плавание.

Корр.: Сколько времени длится одно плавание?

Ф.А.: Все зависит, опять же, от размеров судна. На маленьких кораблях плавание занимает, как правило, 3 месяца, на больших – полгода. Перерыв между плаваниями длился 24 дня. Эти выходные нам оплачивали. Семьи месяцами ждали своих кормильцев. При этом детей у нас было ничуть не меньше, чем у других. Моряки всегда и везде успевают! (Улыбается).

Корр.: Говорят, у настоящего моряка в каждом порту есть женщины. Это действительно так?

Ф.А.: Это полная чушь. Никогда не знаешь, какие болезни свирепствуют в той или иной стране.  

Мы слишком трепетно относились к своему здоровью, чтобы подвергать его неоправданному риску. Так ведь можно было лишиться санитарной книжки, а значит – потерять возможность зарабатывать свои немалые деньги. На берегу люди получали гораздо меньше. Представьте себе ситуацию: вы возвращаетесь из плавания, а в родном городе уже отстроили целый квартал. Не успели вы спуститься на берег, как вам уже вручили сертификат на получение квартиры в новом доме! Поэтому, прежде чем поддаться соблазну, вы хорошенько подумаете: а нужно ли вам это?

Корр.: Значит, рисковать подобным образом не хотел никто.  А с экстремальными ситуациями вам приходилось сталкиваться?

Ф.А.: Я хорошо помню операцию по спасению «Летучего Голландца». Этот корабль был оставлен командованием. Причины могут быть разные. Возможно, судно хотели затопить, возможно, произошел пожар. Так или иначе, на корабле не оказалось никого. Мы подошли к нему вплотную и стали ждать, когда наше судно, качаясь на волнах, окажется выше. В нужный момент мы втроем перепрыгнули на палубу «Летучего Голландца» и привязали его к своему кораблю, после чего судно на буксире было доставлено в порт. Я за это получил вознаграждение в виде трех окладов. Однажды горело судно, перевозившее в трюме хлопок. Хлопок горит страшно! Мы забрали с корабля команду, подвели свои шланги, включили насосы и попросту залили весь трюм водой. Конечно, судно могло затонуть, но тогда это было уже неважно. Естественно, мы попадали в шторм. Один раз нас «штормило» на протяжении двух недель. Огромные волны захлестывали палубу, которая находилась на высоте 14 метров от ватерлинии! Волной прогнуло передний иллюминатор, и вода начала просачиваться в каюту. Когда океан успокоился, мы узнали, что во время этого шторма затонул наш контейнеровоз «Механик Тарасов». Теплоход «Залесье» получил пробоину и затонул за один час сорок минут. То судно было очень старое, и спасать его, наверное, никто и не собирался. Было ли мне страшно? В принципе, нет. В таких ситуациях главное – не паниковать, тогда все будет нормально.

Корр.: В настоящее время морские пираты орудуют на всем побережье Африки. Вам знакома проблема пиратства?

Ф.А.: В то время ни о каких пиратах мы ничего не знали. Это сейчас вся планета паникует. Зачем сеять панику, когда можно просто нанести удар – и нет пиратского корабля! У нас на корабле не было оружия, но при этом мы не боялись никого. А вот нас иногда пугались. Как-то мимо нас проплывало норвежское судно. Увидев стрелу трапа, на которую был надет чехол, скандинавы подумали, что это пушка. Поднявшись на борт, они убедились, что ошиблись. Норвежцы очень долго смеялись над собой. Мы в свое время плавали исключительно под советским флагом. Никакой пират не рискнул бы на нас напасть. Сейчас же российские корабли ходят под дешевыми флагами слаборазвитых стран. Отсюда и проблемы с пиратами. Флаг какой-нибудь Панамы не может напугать так, как российский.

Корр.: У людей разных профессий есть свои приметы и обычаи. Моряки – суеверные люди?

Ф.А.: Я бы не сказал, что моряки очень уж суеверны. У нас не было талисманов или особых традиций и примет. Мы ко всему относились с  юмором. Могли разыграть друг друга в любой момент. Представьте себе следующую картину: сидят в каюте пять человек, выпивают. Я смотрю вдаль, встаю и говорю: «Вон какой-то мужик лошадей погнал!». Все вскакивают со своих мест и выбегают из каюты, чтобы на него посмотреть. А ведь мы уже неделю находимся в океане!

Корр.: Наверняка не всем во время плавания удавалось избежать болезней. У вас в команде были врачи?

Ф.А.: Перед каждым плаванием мы проходили медицинскую комиссию и уходили в море здоровыми. Доктора редко ходили с нами в море, поэтому иногда приходилось лечиться самим. У одного нашего товарища заболел зуб. Стоматолога на судне не оказалось. Мы связались с берегом и, следуя советам специалиста, лечили больного самостоятельно, используя подручные средства. Я сам поставил пациенту укол, с помощью обыкновенного ножовочного полотна распилил мост, а затем удалил больной зуб. После такого лечения больной пообещал по прибытии на берег собственноручно выбить мне все зубы! (Смеется). Два дня он пролежал в каюте, зато его жена встретила нас в порту с хорошим коньяком!

Корр.: Что такое морская болезнь? Приходилось ли Вам с ней сталкиваться?

Ф.А.: Морская болезнь – это болезнь начинающих, неопытных моряков. Продолжается она два-три дня и сопровождается головокружением, тошнотой и рвотой. Есть одно проверенное средство для борьбы с симптомами болезни – это квашеная капуста. Я болел недолго – около двух часов. Меня просто не предупредили, что во время шторма нельзя употреблять в пищу чеснок. Я съел несколько зубчиков, из-за чего все и началось. Мы проводили в океане длительное время, поэтому морской болезни уже не боялись. Однажды для проведения инструктажа к нам подошел катер с морскими офицерами. Они забрали четверых из нашей команды, а сами поднялись с проверкой к нам на борт. Мы их покатали так, что они все сразу накинулись на квашеную капусту. Эти люди выходили в океан от случая к случаю, мы же проводили там по полгода.

Корр.: Какие ощущения Вы испытывали, спускаясь на берег после длительного плавания?

Ф.А.: Было очень непривычно ходить по твердой земле. Нас можно было легко узнать по «морской походке». Когда ты идешь по палубе, для устойчивости приходится широко ставить ноги. Естественно, за полгода ты к этому привыкаешь настолько, что походка в первое время сохраняется и на суше. Мы не успевали привыкнуть к суше, как снова возвращались в океан. И так из года в год.

Корр.: Сколько лет в общей сложности Вы бороздили океаны и чем занимались после расставания с большой водой?

Ф.А.: Я плавал восемь лет: с 1971-го по 1978-й годы. Жена устала от моих путешествий, да и мне самому, если честно, все это надоело. Мы переехали из Прибалтики на Украину, а уже оттуда – в Тюмень, где мне предлагали поработать на речных судах. Я отказался. Из Тюмени меня направили в Советский. Здесь я работал столяром. Я нисколько не жалею о том, что завершил карьеру моряка и переехал на Север. Тут красивая природа, хорошая рыбалка и охота, обилие грибов и ягод. Я живу в Советском уже двадцать шестой год. Меня все устраивает.

Корр.: Значит, Вы не испытываете ностальгии по морю?

Ф.А.: Конечно, нет! На море хорошо смотреть со стороны. На море вы можете ездить отдыхать. В прошлом году мы, например, ездили в Евпаторию, прекрасно отдохнули. При этом у меня не возникло ни малейшего желания вернуться в море.

Корр.: Федор Андреевич, спасибо Вам за интересную беседу! Всего хорошего!

Ф.А.: Спасибо за то, что помогли вспомнить былые времена!     

                                                                                                                             Беседовал В. Тихомиров