Недавно «стартовал» очередной осенний призыв. Российские СМИ традиционно уделяют этому событию повышенное внимание. Еще бы — какой прекрасный повод вытащить на свет грязное армейское белье. Армию сейчас не ругает только ленивый, однако, редакция нашей газеты приняла решение обойти привычные схемы освещения армейской тематики. Приведенный ниже репортаж —это одна из форм конструктивной (нам бы хотелось на это надеяться) полемики вокруг актуальных проблем нашей российской армии.

Итак, мы попросили одного из наших бывших призывников рассказать о том, что он думает о почетном воинском долге и, в частности, о работе местной призывной комиссии. Вот что из этого получилось:

«Год назад я был абсолютно счастлив. Мне удалось избежать выполнения гражданского долга. Наверняка, сейчас некоторые скажут, что это позор, что настоящий мужчина должен обязательно отслужить в армии. Я готов поспорить...

Почему я, получив высшее образование и устроившись на работу по специальности (что в Советском очень сложно), должен тратить целый год непонятно на что? Ну проведу я год в казарме, буду маршировать, подержу в руках оружие (и то на присяге), и, скорее всего, даже не постреляю ни разу. Обороноспособность моей страны от этого выиграет? Не знаю, не знаю... В общем, называйте меня, как хотите, но служить я не хотел. Альтернативная гражданская служба тоже отпадала после увиденного мною интервью с министром нашей обороны. Он с обезоруживающей улыбкой говорил о том, что те отщепенцы, которые сумеют доказать свой пацифизм (что очень сложно), будут служить в два раза дольше и в два раза дальше. Это называется «экстерриториальный принцип». Только вот зачем возить людей из Новгорода на Камчатку, чтобы им там работать санитарами или уборщиками? Не проще ли: он работает по месту жительства, содержать его не нужно, жилье есть. За это «удобство» — увеличенный срок службы. По-моему, справедливо. Но у армии другие взгляды, и об этом ниже. Короче, когда я недавно услышал, что в России всего 700 человек-альтернативщиков, я даже не удивился. Выход был один — «косить». К счастью, в студенческие годы я попал в аварию и серьезно повредил колено (абсурд, правда?). По правде говоря, если бы хотел служить — промолчал бы об этом, и получил бы диагноз — «годен». А так я поднял кучу справок, рентгеновских снимков и отправился в военкомат.

Знаете, что меня поражает в военных? Их абсолютное нежелание мыслить логически. Нас построили, объяснили что к чему, сказали раздеться до трусов и в таком виде проходить врачей. Зачем идти в трусах к стоматологу, ЛОРу или окулисту — ума не приложу. Да ещё в помещении температура +6 градусов. А длится вся процедура 4-5 часов. Я никак не пойму: им мало парней, которых везли в товарных вагонах и которые замёрзли? Кстати, когда Иванову задали подобный вопрос, он ответил: «Проблема решена — теперь призывников одевают прямо в военкомате». Круто! А возят по-прежнему — как скот. Зачем тратить деньги и подвергать риску здоровье ребят, перевозя их на другой конец страны? Ах да, «экстерриториальный принцип», будь он неладен...

Вернемся к нашим военным. Поглядел я на своих товарищей по несчастью — судя по количеству справок, здоровых молодых людей у нас нет. Не один я такой, оказывается. И вот проходишь всех врачей, заходишь в кабинет призывной комиссии: «Призывник такой-то на заседание призывной комиссии прибыл!». Прибыл.... Стоишь практически голый, трясёшься от холода, с кучей бумажек в руках. Сильный психологический ход: попробуй в таком непотребном виде доказать своё право не служить в армии. Плюс ко всему председатель медицинской комиссии — уникальный врач. Обладает способностью визуально диагностировать любого человека. Ты ему снимки, справки, медицинские заключения, а он тебе — это не то, этого у тебя нет, ты здоров. Потом начинает орать на тебя, потом уходит орать на хирурга. В общем, тот еще адреналин.

Вывод такой: хотят служить единицы. Несмотря на активную государственную пропаганду, не хочется замерзнуть в вагоне, утонуть в подлодке, задохнуться в противогазе или быть расстрелянным сослуживцами. Вот и я уже целый год, бывает, достану свой самый любимый документ — военный билет — и радуюсь, что весь кошмар уже позади».

Соблюдая принцип объективности, мы выслушали сторону «противника». Для этого мы обратились к и.о. Военного комиссара Советского района Сергею Николаевичю Миловидову. После некоторых колебаний он все же согласился ответить на наши  вопросы.  

СВ: Сергей Николаевич, давайте начнем с главного: почему большинство граждан призывного возраста стараются избежать службы в армии?

М: Потому что они привыкли к определенности: закончили школу, хотят ничем серьезным себя не обременять — протянуть детство. А тут армия — дисциплина, ответственность, взрослая жизнь.

СВ: И все-таки, согласитесь, армию боятся — холод, голод, «дедовщина»… 

М: Дело не в том, что боятся.  Вот этот товарищ утверждает: «Почему я, получив высшее образование и устроившись на работу по специальности, должен тратить целый год  непонятно на что…». Отвечаю: есть такое понятие — Родину защищать!

СВ: Есть, конечно, никто с этим не спорит…

М: Если у него высшее образование, то он «высший» человек и не должен защищать Родину? Да? Я не согласен с этим. Чтобы не было здесь «китайских олигархов», нам нужна армия. А что творится сейчас в мире, вы, наверное, сами знаете. Этот гражданин обрадовался, что наконец-то получил военный билет. Если не будет армии — не будет страны. Это надо четко понимать.

СВ: Молодой человек же не против армии в принципе, а против такой армии, которая у нас сейчас существует.

М: А от кого это зависит? От него в том числе. Он имеет избирательный голос. Пусть влияет на положение как рядовой избиратель.

СВ: Но ведь не нужно забывать о современных российских реалиях, в частности, о проблемах нашей армии. Они есть?

М: Армия — это зеркало нашего общества. Вот вы, журналисты, говорите, что там мол «дедовщина», хотя «дедовщины», как таковой, сейчас нет, есть «землячество». Это несколько другое понятие.

СВ: То есть вы со всей ответственностью заявляете, что в нашей армии «дедовщины» нет?

М: А где ее сейчас нет? Вы в институте учились? Тогда наверняка вам знакомы отношения младший курс — старший курс.

СВ: И как тогда быть с вопиющими фактами насилия в армии, даже со стороны командного состава?

 М: Факты насилия можно встретить в любом другом месте, в тех же институтах.

СВ: Нужно с этим бороться или нет?

М:  Да, но нужно начинать с общества. Мы потеряли ориентиры. Раньше был красный флаг, партия, сейчас, по сути дела, ценностей вообще никаких нет. О священном воинском долге все забыли

СВ: Высокие слова все мы можем говорить, но ведь престиж армии нужно поднимать какими-то конкретными делами: воспитывать молодое поколение, решать проблемы с материальным обеспечением военнослужащих и офицеров…

М: Вы знаете, все это «шумиха». Солдат одет, обут, накормлен, получает военно-учетную специальность, которая полезна и на «гражданке». 

СВ: Если продолжить разговор о рассуждениях нашего призывника, то прокомментируйте, зачем призывников раздевают и заставляют ходить на сквозняках?

М: А как вести осмотр? Не секрет, что у нас много наркоманов, суицидников. Да и тот же сколиоз у одетого не определишь. По поводу того, что температура +6 градусов — это не так.

СВ: Далее молодой человек  рассуждает по поводу доставки призывников к месту службы. Почему холодные вагоны?

М: Он просто начитался газет. В этой ситуации уже разобрались — кому нужно «дали по шапкам». Наших солдат отправляют до Ханты-Мансийска в нормальном автобусе — дальше в эшелоне по различным направлениям, полностью экипируют в соответствии со временем года.

СВ:  Многие недоумевают, зачем призывника, который всю жизнь прожил на севере отправлять служить на юг, где наверняка начнутся проблемы с акклиматизацией, со здоровьем?

М: В воинских частях есть хорошие госпитали, военно-медицинские комиссии, которые в случае серьезных проблем со здоровьем у бойца, рекомендуют командованию перевести его на службу в более подходящее место. Чем армия хорошая, так это тем, что помогает человеку не тянуть за собой домашние проблемы. Если у парня были на «гражданке» небольшие трудности с законом — армия дает ему шанс «очиститься», встать на путь исправления. Я за экстерриториальный принцип комплектования вооруженных сил.

СВ: Давайте коснемся вопросов прохождения альтернативной службы. Заявления о прохождении альтернативной службы вы принимаете?

М: Пожалуйста, только заявление должно быть написано за полгода. Если призывник докажет свои убеждения, то пожалуйста, пусть служит альтернативно. Обычно это удается священнослужителям. Но в прошлом призыве не одного альтернативщика на территории Советского района не было.

СВ: Бывают случаи, что призывников из нашего района возвращают обратно из округа. Почему такое происходит?

М: Если призывник не соглашается с решением нашей военно-призывной комиссии, он пишет заявление — его вызывают на окружную комиссию и там либо утверждается наше решение, либо выносится свое. Это понятно. Обычный человек и тот не всегда доволен диагнозом, который ему поставили в поликлинике, что уж говорить о призывниках. Вполне возможно, что и оборудование у нас несовершенное, и врачи иногда ошибаются, но мы, понимая, что нас контролируют, стараемся сводить такие случаи к минимуму.

СВ: А кто у вас сейчас главный врач?

М: Иван Александрович Захаров. До этого работал в Советской больнице врачом-хирургом.

СВ: Почему врача поменяли?

М: Потому что прошлый ушел на пенсию.

 СВ: Случаются ли какие-то ЧП с нашими земляками в армии?

М: Конечно. Жизнь есть жизнь. Постоянно что-то происходит. У нас в городе, например,  тоже каждый день дорожные происшествия случаются… 

СВ: Какие у военкомата взаимоотношения с Комитетом солдатских матерей?

М: Прекрасные: они помогают нам, мы помогаем им.

СВ:  План призывной комиссии у вас существует?

М: Конечно! Вы указ Президента на призыв читали? Там конкретно прописано —  в ходе этой призывной кампании должно быть призвано 140 880 человек по регионам. Как это назвать? Это не план?

СВ: Как вы думаете, какова была бы реакция комитета солдатских матерей, если бы кто-нибудь из его представителей прочитал это письмо?

М: А что вы подразумеваете под словосочетанием «комитет солдатских матерей»? Есть у нас еще такая организация, которая называется «Солдатское братство» — это авантюристы. А комитет солдатских матерей отреагировал бы нормально…

Прав или нет военный комиссар, вы узнаете в следующем номере.

                                                                                                                         Виктор Соболев