О заповеднике «Малая Сосьва» на нашей территории знают многие, если не все. Кто понаслышке, кто из музея, а кто и бывал там. Но вот о том, что рассказал нам бывший инспектор заповедника В.К. Молодцов, вряд ли кто в курсе: браконьерский беспредел, халатность инспекторов, бездействие руководства. Как и почему так произошло, что сейчас на самом деле происходит на охраняемой государством территории, читайте далее.

Корр.: Владимир Кириллович, для начала расскажите, какое отношение Вы имеете к заповеднику «Малая Сосьва»?

В.К.: В заповеднике я проработал 6 лет инспектором, это что-то вроде лесника. У меня была территория – кордон, которую я обязан был охранять. А сейчас работаю егерем в «Строймонтаже». Мой участок примыкает к одному из кордонов заповедника.

Корр.: Почему Вы ушли из заповедника?

В.К.: Меня оклеветали, как будто я хотел человека убить. Дело завели, но разобрались. После этого сам ушел.

Корр.: Теперь расскажите, что хотели бы поведать нашим читателям.

В.К.: Природный заповедник «Малая Сосьва» создан в 1976 году. Первым его директором был Л.Ф. Сташкевич. Под его руководством в заповеднике проводились многолетние научные исследования. Он по праву являлся «островком нетронутой природы». С 1981 года директором «Малой Сосьвы» стал В.И. Головков. С этого момента, на мой взгляд, начались печальные перемены. Заповедник перестал быть заповедным, а его территория постепенно была отдана, если можно так сказать, на передел браконьерам. Охотинспекция Советского района многократно выявляла факты нарушений на территории заповедника. К примеру, со стороны Пантынга построена браконьерская база, которая существует уже с 90-х годов. Браконьеры свободно и беспрепятственно преступают все законы, урон от их действий за долгие годы просто трудно определить. По реке Юган сотни браконьеров нарушают границы заповедника, охотятся, ловят рыбу, устанавливают капканы, рубят лес, устраивают кострища, засоряют места пребывания. А ведь в заповеднике ничего этого нельзя делать. 10 км вокруг заповедника – это охранная зона. Там можно собирать ягоды, грибы и рыбу ловить. Но даже и там охотиться нельзя. А сейчас, так как охраны нет, браконьеры ничего не боятся, охота ведется и в охранной зоне, и в самом заповеднике.

Корр.: Почему так происходит?

В.К.: Никому ничего не надо. Люди, которые работают инспекторами, совершенно не заинтересованы в своей работе. Границы охраняемых территорий знают очень плохо. А ведь каждый настоящий инспектор – это грамотный специалист, нравственно и физически хорошо подготовленный. В его обязанности входит: пройти свою территорию летом пешком и сделать вырубки, чтобы зимой проехать на снегоходе или лыжах, определить следы нарушителей. Также инспектор должен отслеживать миграцию животных и птиц, изменения в тайге, следы медведей, оленей, лосей, температуру реки, воздуха, время созревания ягод, грибов, подъем воды в реке, состояние муравейников, бобровых хаток. Все свои наблюдения он должен записывать в специальный журнал. Они вместо этого сидят в своих избушках, на связь иногда выходят, говорят, что все хорошо. Вот и вся работа.

Корр.: То есть они стали какими-то вахтерами?

В.К.: Да. Именно так. Еду я как-то на кордон «Западный», стоит инспектор на дороге один. Спрашиваю, чего он стоит. А ему, оказывается, сказали, чтоб он стоял и машины останавливал. Но он не имеет на это права. Я-то их всех знаю, поэтому остановился. А кто-то вообще не обращает внимания, кто-то и посылает. Ну, сами представьте, на дороге в лесу стоит мужик с ружьем и останавливает машины. Для такой работы нужна машина со специальной маркировкой, как минимум.

Корр.: Может, причина в нехватке штатных единиц?

В.К.: Нет, с этим все в порядке.

Корр.: А техническое оснащение?

В.К.: Техники достаточно, но ее, скажем мягко, не всегда используют по назначению, в служебных целях.

Корр.: Что еще Вас беспокоит?

В.К.: Свалки, которые можно заметить недалеко от кордонов. Бардак страшный! Сколько раз я говорил людям: «Ловите рыбу – ловите, не жалко, но убирайте после себя». А то везде банки валяются, бумага, бутылки пластмассовые, пакеты. Свалки мусора настолько изменили пейзажи заповедника, что требуется самое срочное решение этой проблемы.

Корр.: До визита к нам Вы каким-то образом пытались повлиять на ситуацию?

В.К.:Конечно. Я в прошлом году составил и отправил письмо Алексею Александровичу Троицкому - начальнику отдела особо охраняемых природных территорий Минприроды РФ, в чем мне помог Александр Терентьевич Кулагин. Когда я сказал это руководству заповедника, меня подняли на смех, мол, во всей стране бардак, никому до нас дела нет. Но когда раздался звонок сверху, началась дикая суета. После этого сразу повытаскивали из сараек снегоходы и на кордоны развезли. Один инспектор мне тогда даже сказал: «Приволокли мне снегоход какой-то навороченный, а я даже таким управлять не умею». После этого и сменилось руководство “Малой Сосьвы”.

Корр.: Кто сейчас руководит заповедником?

В.К.: Уже какполгода директор Б.В. Предит.

Корр.: Получается, Вы добились того, что хотели. Какой смысл говорить сейчас об этом?

В.К.: Чтоб люди знали и чтоб новый руководитель обратил внимание на то, что ему надо будет исправить.

Корр.: Владимир Кириллович, а, может, в Вас говорит обида или профессиональная ревность, Вы бы не хотели вернуться?

В.К.: Нет, вернуться я не хочу, у меня сейчас прекрасная работа, а обида, если только за державу.

Корр.: А лесники молодые? Почему они так относятся к своей работе?

В.К.: Лесникам всем по 60 лет. А зачем работать, если можно не работать? Им хорошо. Отлежал 10 дней в своей избушке в лесу, а потом на месяц домой. Я говорю, что они как пятнадцатисуточники: отсидел да пошел.

Корр.: А, может быть, и вправду, в стране бардак, на кой черт надо следить за каким-то заповедником?

В.К.: Нет, так нельзя. Нужно по-человечески относиться к природе. «Малая Сосьва» – место, где должны быть сохранены и защищены редкие виды животных, птиц и растений «Красной книги ХМАО - Югры». Надо попробовать сохранить этот клочок земли, перестать грабить и без того тощий заповедник. Ведь нас с вами еще на свете не было, а природа уже жила и по сей день удивляет нас своей красотой и величием, от которых могут скоро остаться одни воспоминания. Жалко.

Корр.: Ну всем нормальным людям жалко. Но Вы же видите, большинство уже давно смирилось. Знаете, есть такое выражение: если можешь изменить – меняй, если нет – смирись.

В.К.: Тогда мы просто все угробим.

Корр.: И как тогда быть?

В.К.: Очень просто. Руководство должно делать то, что должно: выдать лесникам технику, показать им их территорию, восстановить избушки, где бы инспектор мог ночевать во время обхода территории и записывать свои наблюдения. Браконьеры увидят, что в лесу охрана, и станут меньше охотиться.

Корр.: Судя по всему, с приходом нового руководства изменений никаких нет?

В.К.: Почему? Есть. Учет бобра провели. Раньше этого не было. Подвижки кое-какие появились, просто нужно, чтобы новое руководство не успокаивалось. Я с ними тоже общался, они сами согласны, что нужно общественность извещать о происходящем.

Корр.: Ну хорошо, будем считать, что известили.

В конце разговора Владимир Кириллович не раз повторил, что беседовал с новым директором заповедникаБ.В. Предитом. Он, якобы, полностью согласен с ним и считает, что об этом обязательно нужно говорить. Естественно, мы связались с Борисом Витальевичем, чтобы попросить его прокомментировать эту ситуацию. Сначала он согласился, отправив материал, мы стали терпеливо ждать ответа. Время шло – ответа не было. Диалог с директором плавно перешел в диалог с секретарем: «Борис Витальевич занят», «Бориса Витальевича нет на месте», «Не переживайте, он вам перезвонит». По всему понятно было, что сам Борис Витальевич выходить на связь не собирается, а нас кормят «завтраками». В конце концов, через неделю нам все-таки удалось с ним поговорить. Ясное дело, он сообщил нам, что от официального комментария отказывается, дав понять, что все написанное - неправда. Но попросил напомнить читателям, что музей заповедника, а также охранная зона открыты для всего населения, и посетить их может каждый желающий.

Быть может, действительно, все сказанное в интервью не соответствует действительности? А директор отказался комментировать, чтоб не выглядеть человеком, который оправдывается. Ведь принято считать, раз оправдывается – значит, виноват. А если наоборот - правда? Тогда, видимо, руководству просто не хочется лишний раз привлекать к себе внимание власти. Но все же, если хотя бы часть из рассказанного бывшим инспектором соответствует действительности, то и вправду пора бить тревогу. Пока есть еще что сохранять.

С. Петренко