Конец февраля — начало череды праздников, и первый из них — 23 февраля — День защитника Отечества,  день настоящих мужчин. Серьезно звучит, не правда ли? Служба в армии, умение держать оружие и воевать входит в список должностных обязанностей сильной половины человечества.

Сегодня героем нашей рубрики «Разговор не для газеты» стал солдат-срочник под вымышленным именем Александр. Он рассказал о том, как служится в современной Российской армии.

Корр.: Александр, скажи, служба в армии — это твое  желание или безвыходная ситуация?

Александр:Когда я был маленьким, хотел служить в армии, потом, со временем, такое желание пропало…

Корр.: Значит, все-таки пришлось?

Александр: Дело было так: перед службой в армии я жил и работал в Екатеринбурге, наслаждался жизнью. Но однажды, в один прекрасный день, мне позвонила мама и сказала, что меня уже ищут с собаками, пора, мол, отдать свой долг Родине.

Корр.: И что, даже отмазаться от армии не пытался?

Александр:Нет, а смысл? Да я даже как-то об этом и не задумывался. Дело в том, что у меня родители военные, причем как папа, так и мама. И я не жалею ни о чем. Я убежден, что если ты не больной, не кривой, а здоровый во всех отношениях человек, то отслужить надо. Это отличная школа жизни.

Корр.:  А первые впечатления от этой школы ты помнишь?

Александр: О, да! После военно-призывного пункта в Пыть-Яхе по распределению я попал во внутренние войска. Учебка у нас была в закрытом городе на Урале. Помню, когда приехали в город, солнышко светило ярко, настроение было отличное, в общем, все хорошо. Однако когда прибыли к части, то все кардинально изменилось: снег вдруг стал серым, а небо потемнело. Ворота открылись и мы поняли, что не все так радужно, как мы себе представляли пару минут назад. Первая мысль была: все, попали!

Корр.: Как произошла адаптация к армейской жизни?

Александр:Сначала нас отправили в баню, а после нее все и началось. Сержант, который стоял на тумбочке (пост дневального), вместо приветствия сказал: «Духи, держитесь!». Вот тогда стало действительно страшно. Уже потом, когда нас начали обучать, как подшиваться, как правильно отдавать воинское приветствие, что говорить и надо ли вообще говорить, стало полегче. Я нашел общий язык с сержантами, кто-то был земой (земляком), в общем, все вошло в свою колею.

Корр.: Дедовщина в твоей части была?

Александр: Сейчас, думаю, что дедовщины, в принципе, как таковой нет,  я имею ввиду такой, как когда-то она была. Вместо нее — устав, но даже согласно ему можно поиздеваться над людьми. Все зависит от человека. Если человек конченый отморозок, то он будет издеваться. Особенно не повезло призыву, в котором ребята первыми пошли служить на год. Вот над ними двухгодишники и полторашники поиздевались вдоволь. Когда пришли мы, все как-то поутихло, и учебка у нас прошла более или менее спокойно.

Корр.: Получается, что ты вообще с трудностями взаимоотношений в армии не сталкивался?

Александр:Ну, почему же? Спустя 4 месяца после начала службы, меня и еще одного товарища перевели в другую часть. Было немного страшно, адреналин зашкаливал, тем более, старший призыв еще не ушел. Мы привыкли, что у нас часть образцовая, а тут ворота открылись и мы увидели руины, где-то даже кирпичная кладка проглядывала. Я человек общительный, коммуникабельный и за две недели реабилитации успел подружиться с сержантами и другими парнями, поэтому особых проблем у меня не было, тем более, я никогда не делал того, что не надо делать, и иногда даже того, что надо (улыбается). В армии все зависит от того, как ты себя покажешь. Если ты себя показал как чмо последнее, тогда и получать будешь не только от старшаков, но и от своего же призыва.

Корр.: Так ведь один призыв, вроде, должны вместе держаться…

Александр: Были  у нас такие кадры, которые не мылись. От них воняло невыносимо. Мы их называли «чуханами». С таким человеком невозможно общаться. Даже если твой призыв, но он «чухан», то как к нему можно нормально относиться, если он даже за собой не может следить? «Чуханов» в армии просто опускают.

Корр.: Дай совет, как надо себя вести, чтобы не попасть, так сказать, в немилость?

Александр: Все просто: главное — нормально себя вести. Не надо выпендриваться, ставить себя героем… таких героев, как правило, быстро опускают.  Например, отправляют в «священное» место на уборку. Если убрался один раз в туалете, значит, до конца службы будешь там. Лучше получить, чем идти мыть туалет, даже если тебя попытаются заставить, унизить — все равно нужно стоять на своем: нет, не пойду. Когда приходит новый призыв, сержанты сразу видят, кто из себя что представляет: кто нормальный, а кто слабенький духом. Да и сами сержанты разные бывают. 

Корр.: А каким должен быть нормальный сержант?

Александр: Считаю, что я был нормальным. Спустя полгода службы, я попал на КМБ (курс молодого бойца), у меня в группе было около 10 человек. Вначале относился к ним нормально, не издевался, но, в конце концов, они просто сели мне на шею. Пришлось показать им их место.

Корр.: Каким способом?

Александр: У каждого сержанта есть конспекты для проведения занятий – это,  можно сказать, привилегия. Допустим, в конспекте по физподготовке пишется: бег – 10 километров. Берешь свое отделение, и они все бегут 10 километров. Самое главное — докопаться не до чего, ведь все по уставу. Существует масса вполне легальных способов наказать наглых новобранцев. Самое ужасное упражнение, на мой взгляд, это рыть окоп. За 25 минут нужно вырыть полтора метра глубиной и длиной в свой рост. Копать приходится малой саперной лопаткой. Если не справляешься — тогда новый окоп.

Корр.: И так без отдыха и без обеда?

Александр:Нет, обед – это святое. Как говорится: война — войной, а обед по расписанию. Кстати, кормили очень вкусно. Конечно, не шведский стол, но все же. На завтрак — каша и чай. На обед — горячий суп, гарнир и обязательно мясо, какой-нибудь простенький салатик из свеклы или морковки и компот. На ужин тоже каша какая-нибудь и на выбор: чай или молоко (правда, молоко было кипяченое, и мы его не брали), булочка и масло. Вот такой рацион у простого солдата Российской армии.

Корр.:  По твоим словам получается, что в отпуск сходил. Неужели все было вот так хорошо и негативных моментов не было?

Александр: Было и такое, например, служил у нас один боец, Шахом его звали. Как-то не подшили ему молодые воротничок, так он за это хотел всех их в туалет на уборку отправить. 60 человек — и все в туалет. Представляете?! Придет другой призыв, что о них будут говорить? Мол, у нас рота поганая, весь старший призыв в сортире побывал? В итоге он отказался от своей идеи (смеется).

Корр.: Почему?

Александр: Мы просто поговорили с ним, и он отказался. Вообще методы убеждения бывают разные. Однажды пришлось и физически доказать его неправоту. Был случай, когда Шах что-то потерял, а был уже отбой (отбой в армии — это тоже святое), он включил свет — мы попросил выключить, на что он ответил, чтобы мы закрыли свои рожи одеялом и спали дальше. Дело в том, что Шах — мастер спорта по боевому самбо, он знал, что вряд ли кто-то выйдет с ним один на один. Проигнорировал всех, поругался с другим сержантом…  когда выключился свет, мы устроили ему темную. Нам тогда даже командир роты ничего не сказал, знал, что из себя Шах представляет. Он всех достал своим беспределом. Но даже после этого он ничего не понял, как нужно себя вести с людьми. Продолжал вымогать деньги у молодых, бил их. Один парень не выдержал и пожаловался командиру части. Знаю, что позднее ему дали условку. Таких отморозков в армии хватает, в основном — это неуравновешенные, злые и обиженные жизнью люди. Зачастую башню у них сносит, особенно когда выпьют.

Корр.:  А что, бывает и такое в армии?

Александр: (смеется) Бывает. В армии можно все, главное — без палева. Я хотел на контракт остаться, но как узнал, что 12 тысяч — сразу расхотелось. Я бы еще послужил, все-таки весело было, привыкаешь к этому дурдому очень сильно. Мы с ребятами часто мечтали о дембеле. Молодых за водочкой отправим в ближайший магазинчик за 5 километров, а сами в каптерке их ждем. Мечтаем, что каждый из нас будет делать, когда вернется домой. В армии начинаешь ценить свободу на гражданке.

Корр.: О чем тогда мечтал, сбылось?

Александр: Нет. Думал, что вернусь домой и доучусь, понял, что зря бросил учебу. Но жизненные обстоятельства сложились так, что мне пришлось идти работать. Так что не сбылась моя мечта.

Корр.: Как думаешь, нововведения в армии облегчат службу для срочников?

Александр: У меня сейчас служит друг в Волгоградской области в 58 воздушно-десантной части. Они живут в кубриках на 4 человека, с нормальным унитазом, умывальниками. Все чисто, аккуратно, прекрасно. Ходят в дутых куртках, у них нет вещмешков, как у нас, а рюкзачки. Им выдают спортивную форму на физподготовку, разрешены мобильные телефоны, и я очень завидую ему. Мы созваниваемся иногда. Порой, у меня складывается такое впечатление, что он не служить пошел, а в пионерский лагерь поехал отдохнуть.

Корр.: Может, это от рода войск зависит?

Александр: От начальства все зависит в первую очередь. У нас в учебке командира части все боялись и уважали. Он только через КПП пройдет, так даже ворона не каркнет. Вот такой был мужик! Дисциплина была жесткая. До него был беспредельный командир. Бывало, что русские с дагестанцами прямо на плацу дрались, а офицеры стояли и смотрели. Слава Богу, у нас такого не было.  

Корр.: Скажи, а года службы достаточно для того, чтобы 18-летний подросток стал настоящим мужчиной?

Александр: Чтобы приобрести какие-то человеческие качества, этого вполне достаточно, но если ты планируешь связать свою жизнь с армией, то это капля в море. Я думаю, отслужить надо каждому. Надо попробовать, тем более что после армии, не скажу, что мужиком становишься, но мужчиной точно. Ты уже не тот пацан, подросток, в голове что-то есть осознанное.

Беседовала Е. Апрятина