В 50 лет советчанин Сулейман потерял красавицу дочь. Водитель, сбивший девушку, скрылся с места происшествия. Тот день, когда он приедет к дочери в больницу с лекарствами, запомнится ему навсегда. Ее сердце перестанет биться за несколько часов до его прихода. Ему скажут, что ее отключили от аппаратов жизнеобеспечения из-за непереносимой боли переломанного тела. С этого дня мир мужчины окончательно погрузился в темноту. Многочисленные операции на глаза не помогли. Сулейман ослеп.

Я не знаю, как начинать такие разговоры — ни как журналист, ни как человек. Сулейман — ребенок послевоенного времени, человек с военной выправкой — знает. Он помнит все: как был контужен в Афганистане, после чего получил осложнение на зрительный нерв; помнит и тот страшный день, когда ему сообщили о ДТП. Он расскажет мне историю о страшных потерях в жизни и предательстве тех, кому доверял. Его голос не дрогнет ни разу. Мой — дрогнет не раз. Но Сулейман сильнее меня. Ребенок послевоенного времени.

«Честно скажу, брак был не по любви»

У ошского ветерана Сулеймана Пулатова два воинских звания. В свое время он служил в России и Таджикистане, в мотострелковых войсках. После школы он окончил Пушкинское военное инженерно-строительное училище в Ленинграде. Оттуда вышел с погонами лейтенанта. Говорит, что из 14 человек, взяли только его: «Те, кто приехал поступать, видимо, испугались суровой дисциплины». 

Сулейман, как и остальные два его брата и сестра, с детства воспитывался в строгости. «Детство прошло в труде и почитании родителей», — вспоминает мужчина. В 13 лет отец отдал его в ученики токаря: «Объяснил это тем, чтобы у меня должна быть специальность». В свободное от учебы время Сулейман увлекался кино, был фотолюбителем — снимал горные пейзажи.  

Сулейман с теплотой говорит о родителях. Папа был пограничником. На Пальмире отморозил ноги и вернулся домой инвалидом. Несмотря на увечья, работал директором плодокомбината. Мама была эрудитом — увлекалась шахматами, завоевывала призовые места, преподавала математику. Открыла первые детские сады в Киргизии. 

 — По Востоку у нас очень почитают родителей. Будущую супругу они мне выбрали сами. Но, честно скажу, брак был не по любви. Когда я лежал в больнице в Душанбе, мне приглянулась одна девушка. Мы с ней очень подружились. Звали ее Каримахон. После лечения мне дали отпуск, и я полетел к матери в Ош. Прилетел, иду, смотрю — около дома много народу. Думаю, что случилось? Мне младший братишка отвечает: «Свадьба». Спрашиваю: «Чья?» Говорит: «Твоя!» Выяснилось, что мать нашла мне невесту и уже заплатила калым. Что делать? Если бы я развернулся и уехал, был бы большой позор. К тому же мама понесла бы большие расходы. Пришлось жениться.

Сулейман повторил судьбу родителей по количеству детей в своей семье. Только наоборот: у него родились три дочери и один сын.

«Честь свою марать — покупать должность — не хочу»

После 30-летней военной службы Сулейман устроился в военкомат. Там проработал долгие годы. Говорит, честь и достоинство для него — не пустой звук.  

 — В 1991 году сверху приказали сделать на меня представление на должность, которая соответствует двум званиям: полковник и генерал (это называется «вилка»). Мне тогда сказали: «Осталось подписать, но есть одно НО! Положите сюда пять тысяч». Я на это отвечаю: «Товарищ полковник, я 30 лет прослужил, головой ломал бетонные стены и честь свою офицерскую марать — покупать должность — не хочу». Развернулся и ушел.

Сулейман Турсунович читает свои стихи: «Афганистан — боль души моей. До сих пор я вижу, слышу слезы тысяч матерей. Вижу девушку без ног. Вижу юношу с ослепшими глазами. Из-под небес ревущие моторы повсюду сеют смерть...»

В 1993 году Сулейман поехал за лучшей жизнью в Россию — на Север, к брату. Прошел курсы таможенников. Как утверждает, был первым инспектором таможни в Приобье. Смеется:

 — Тогда про меня говорили: «Этот нерусский сам не берет [взятки] и другим не дает».

«И жить не хотелось»

Жена, которая осталась в Киргизии, вышла замуж за друга семьи. Шариат позволяет.  Одна из дочерей не приняла нового «папу». После одной из ссор с матерью она выбежала из дома и попала под машину. Водитель, который ее сбил, скрылся с места происшествия.

 — Мне позвонили родственники и сказали, какие надо привезти лекарства. Я достал все препараты на складах Екатеринбурга, но не успел их довезти. В тот день, когда я приехал, дочь отключили от аппаратов жизнеобеспечения. У нее были страшные боли от множественных переломов.

Дочери Сулеймана было 23 года. Трагедия подкосила мужчину — у него стало резко садиться зрение. Врачи выявили глаукому. Сулейман сменил работу — ушел в школу, где преподавал старшеклассникам историю. Помимо этого ездил на многочисленные операции, коих было с десяток. Но они оказались не спасительными. В 58 лет Сулейман окончательно ослеп. 

 — Конечно, были моменты отчаяния. И жить не хотелось. Я очень переживал. Но чему быть... Самое главное — не падать духом. 

– Как вы привыкли к темноте? — спрашиваю.

– Ориентируюсь на ощупь и на память. Сам готовлю, делаю уборку, покупаю в магазине продукты. Даю деньги на кассе — продавец отсчитывает, сколько надо. Я доверяю людям.

Доверять и помогать людям — его принципиальная позиция. Это его самоутверждение и понимание значимости в жизни. Десять лет назад Сулейман организовал за свой счет поездку детей и преподавателей музыкальной школы на фестиваль в Фергану. Подарил несколько сот книг сгоревшей школьной библиотеке. Приезжал с подарками к одиноким старикам и детям-сиротам. Помогает он и своей семье. Деньги, которые он откладывал на операцию, отдал одной из дочерей — на покупку квартиры. Зачем ему это все надо? Жил бы для себя. Но Сулейман исповедует нехитрое, но мудрое учение: «Если тебе плохо, помоги тем, кому еще хуже». 

«Вы, пожалуйста, приезжайте…»

В 2004 году Сулейман получил комнату в общежитии. Все случилось благодаря председателю общества инвалидов. На то время это была Эмма Яцук.

 — Она молодец! Выбивала инвалидам жилье, путевки, собирала всех нас по праздникам. Были хорошие времена!

Комната поделена на две зоны: зал и кухню. За порядком следит сам Сулейман. Один раз в неделю он проводит генеральную уборку. В ванной комнате мужчина установил водонагреватель.

Но Сулейман, как он сам считает, совершил роковую ошибку. Он слишком доверял поводырю, которым на тот момент была родственница семьи. Доверял настолько, что подписал бумаги, не посоветовавшись ни с кем. В итоге она стала собственницей половины комнаты. Суд не помог в разрешении проблемы.

 — Из живых родственников остался только младший брат, который по состоянию здоровья сам нуждается в помощи. Есть дети и внуки, но у всех семьи — им не до меня. Да и я не хочу напрасно их тревожить. 

В 2019 году Сулейман написал губернатору Югры Наталье Комаровой, просил помочь в решении жилищного вопроса.

 — Вот эта стенка — фенольная. Она имеет радиацию. Здесь можно жить пять лет. Я же проживаю в этой комнате с 2004 года.

Вскоре пришел ответ о том, что его просьбу направили в районную администрацию:

 — Я там был. Мне прочитали лекцию о том, как по соцнайму получить квартиру. Я им говорю: «Мне не нужен соцнайм, я хочу умереть в своей квартире, в своей постели».   

Общежитие, где проживает наш герой, двухэтажное. Фасад обшит сайдингом. Все выглядит более-менее прилично. Заходишь внутрь — жуть: неприятные запахи, скрипучий пол и стены, выкрашенные дешевой краской. 

Комната незрячего ветерана расположена на втором этаже.

Рядом с общежитием — оживленная автодорога. Сулейман подсчитал, что она находится в 85 шагах от его дома. До остановки — 350. На пешеходном переходе или светофоре Сулейман просит прохожих перевести его через дорогу. В городе не найти тактильной плитки, не все светофоры оборудованы звуковым сигналом. Если бы не коммуникабельность мужчины, он так и сидел бы в четырех стенах.

Мы стоим около дома Сулеймана. Мимо проезжает машина, затем замирает, водитель сдает назад. Выходит мужчина средних лет и обращается к нам: «Я помню этого дедушку. Он на днях вышел на дорогу, его чуть не сбили. Там нельзя останавливаться, поэтому я не мог ему помочь». Сулейман тоже припоминает подобный случай, но тут же объясняет, мол, сам виноват — близко подошел к дороге. Спрашиваю про социальные службы. Отвечает, что подписал на днях договор, и теперь к нему будет приходить социальный работник — приносить лекарства и продукты.  

 — Вы, пожалуйста, приезжайте ко мне почаще. Я совсем один. Мне так не хватает общения, — сжимает мою руку на прощание мужчина.

Постараюсь, дедушка Сулейман…

Слово экспертам

 — Два года назад в Югорске открылась Местная Организация Всероссийского Общества Слепых. Мы работаем для слабовидящих и тотально слепых жителей Югорска и Советского района. В чем заключается наша помощь? Мы готовы отправить наших подопечных в реабилитационные центры России, где их научат ориентироваться в городской среде и обучат чтению по системе Брайля. Также там они смогут получить  профессию — от сапожника и массажиста до специалиста компьютерной грамотности. Помимо этого в нашей организации запланированы различные культурные и спортивные мероприятия. Мой контактный телефон 8-932-422-6275.

На сегодня в нашей организации состоит 25 человек. У нас есть свой офис по адресу г. Югорск, ул. Попова, 3. Помещение на безвозмездной основе нам предоставил Епископ Фотий. Хочу поблагодарить депутата гордумы Ирину Данилову и гендиректора ООО «Ремконстрой» Игоря Бодака за помощь с ремонтом помещения.   

 — В мае прошла ВКСка, где мы обсуждали вопрос по делам инвалидов при губернаторе Югры. Второй вопрос повестки был по поводу безбарьерной среды для слепых и слабовидящих людей. Была озвучена проблема — отсутствие в общественном транспорте голосового оповещения маршрутов. Если и было где-то подобное оповещение, то возникала еще одна проблема: как слепому человеку понять, на какой автобус ему сесть, если их подъехало к остановке несколько? Прозвучала проблема пешеходных переходов: как слепому человеку догадаться, где они расположены? То есть нужен какой-то звуковой сигнал... Да, в Советском есть звуковые светофоры, но они не везде. В итоге все замечания внесли в протокол, они будут проработаны.

Материал подготовила КАТЯ ЧЕХОВА

ИА «2 ГОРОДА»