К 30-летию Перестройки. Как бы её не пришлось проводить вновь

23 апреля 1985 года состоялся Пленум ЦК КПСС, с которого и принято начинать отсчет процессов, получивших название Перестройка, которые изменили жизнь сотен миллионов, а то и нескольких миллиардов, человек, ибо коснулась Перестройка не только граждан СССР, но кругами пошла по миру, меняя режимы, перекраивая границы, ломая международные стратегии и мыслительные стереотипы…

 

В 2015 году исполняется 30 лет со дня ее начала. Кто-то проклинает и горюет по «великой советской империи», кто-то радуется независимости, свободе, открытию границ или банальной колбасе на прилавках, которой в доперестроечную пору часто банально не было. Оценки разные. Единой позиции нет. И нижеследующее лишь одна из точек зрения на Перестройку. 

 

Как это было. Впечатления

Любопытно, что большинство людей, помнящих Перестройку и способных к рефлексии, очень личностно относятся к тому времени и тем событиям. Почему? Воспоминания о молодости? Ощущение личной причастности? Память о возможностях принципиального выбора? Сожаление об упущенных шансах? Или радость от реализованных? Или просто красочное, яркое время? Гипотез, как и причин, много. Но от личностного отношения никуда не деться. И, очевидно, что это личное отношение во многом определяет накал дискуссий. Порождает бескомпромиссность в суждениях и оценках. Черное и белое. Оправдание или осуждение. Не иначе.

 

Но это сегодня. Тогда, помню и уверен, было несколько по-другому. Не было этой поляризации. Единодушия и поддержки было больше. Особенно первоначально. Во-первых, массовая способность к критическому восприятию еще отсутствовала. Для формирования того, что называется «массовой политической рефлексией», требовалось время. Во-вторых, реформаторский посыл явно доминировал. Эйфория преобладала над скептицизмом. Впрочем, очевидно, что у каждого свои воспоминания и свои впечатления. Но, пожалуй, что объединяет большинство тех, кто тогда способен был на вдумчивое отношение, – два противоречащих друг другу ощущения.

 

Первое – надежда на перемены, на изменения к лучшему, на свободу, на обновление. И это вполне объяснимо. После смерти Леонида Брежнева было страшновато. Что будет? Все привыкли к «бровастой стабильности». Но когда при Юрии Андропове почти ничего не изменилось, то успокоились. Ну, водка дешевле. Ну, дисциплину усилили, безобразничать запретили. Ничего страшного. Хотя ожидания были. При Константине Черненко вообще все замерло. Вообще ничего. Но ожидания нарастали, так как «Цари» все же менялись. А потом пришел апрель 1985 года.

 

Второе – страх. Дело в том, что тем, кто следил за ситуацией в мире, в 1985 году уже были известны некоторые итоги китайских рыночных реформ Дэн Сяопина, начавшиеся в 1978 году. Слабо, но известны. И было видно, что в Китае действуют медленно, постепенно, но весьма продуманно. И тут выходит Михаил Горбачев и заявляет, что так жить нельзя, что нужны реформы, но что делать, толком не ясно, а потому будем принимать решения по ходу процесса. Это в переводе с партийно-бюрократического на нормальный русский. И понимающие вздрогнули, ибо стало страшно, но процесс пошел.

 

Содержание

Годы перестройки были насыщенными. Напомним лишь некоторые решения и события.

 

Практически сразу же началась борьба с пьянством и алкоголизмом. До кучи боролись с самогоноварением. Веселое было время! Но это «мелочи».

 

А вот в экономике все было действительно серьезно:

 

- первоначально не сильно внятно озвучили идею «ускорения» (1985);

 

- затем абсолютно вне реформаторской логики начали преследовать за нетрудовые доходы, а также вводить госприемку;

 

- ситуацию поправили решения о разрешении и стимулировании индивидуальной трудовой деятельности (1986);

 

- началась реформа управления экономикой;

 

- комплекс решений о государственных предприятиях, которые начали потихоньку отпускать «на волю» (1987);

 

- закон «О кооперации в СССР» (1988) вообще перевернул экономические отношения, дав толчок малому и среднему бизнесу;

 

- закон «О собственности в СССР» (1990);

 

- разрешены и начали работать совместные предприятия (1987);

 

- катастрофически снизились цены на нефть;

 

- на страну «обрушился» дефицит всего, а потому ввели талонную систему (1989);

 

- павловская денежная реформа (1991); и т.д., и т.п.

 

Еще «интереснее» было в политике:

 

- кадровое обновление. Пенсионеры во власти уходили в политическое небытие. Появлялись новые лица, с которыми связывались и новые надежды. Борис Ельцин, Николай Рыжков, Александр Яковлев и другие;

 

- был созван I Съезд народных депутатов СССР (1989). Делегатов избирала вся страна. Андрей Сахаров, Гавриил Попов, Анатолий Собчак, Алексей Казанник и множество других известных и новых политических деятелей. Вся страна наблюдала за его ходом. Переживала за Межрегиональную депутатскую группу. Всего же состоялось пять съездов. Пять гигантских и судьбоносных политических «шоу»;

 

- для мирового сообщества было предложено новое мышление. Открыты границы. Началась дружба с Западом;

 

- отменена цензура. Начался золотой век для издателей и читателей. Выписывали все. До десятка журналов на семью. Тиражей не хватает;

 

- пытались не взирать на лица. Гремит «хлопковое дело» («узбекское дело»). Народ следит, чем закончится суд над всесильным Юрием Чурбановым (1988);

 

- освобождение политзаключенных, возвращение из ссылки Андрея Сахарова;

 

- вывод войск из Афганистана (1989);

 

- забастовка шахтеров (1989);

 

- отмена 6-я статьи Конституции СССР (1990), устанавливающей, что только КПСС является руководящей и направляющей силой;

 

- принятие закона об общественных объединениях (1990);

 

- I Съезд народных депутатом РСФСР и декларация о государственном суверенитете РСФСР;

 

- беспорядки в Алма-Ате (1986), карабахский конфликт, погромы в Азербайджане и Армении, ошская резня, столкновения в Фергане, волнения в Тбилиси и их подавление, Приднестровский конфликт, протесты в Вильнюсе и ввод войск, осетино-ингушский конфликт и т.д. По стране идет вал насильственных конфликтов, которые ранее тлели, но пришло их время;

 

- роспуск Организации Варшавского договора (1991);

 

- вывод войск из Восточной Европы, вывод ракет из Европы;

 

- закон о свободе совести (1990); и т.д., и т.п.

 

Само время, как казалось, было катастрофичным. Все экономические и политические изменения происходили на фоне страшных событий:

 

- в 1986 году рванул Чернобыль;

 

- затонул «Адмирал Нахимов» (1986);

 

- взрыв в Арзамасе (1988);

 

- Спитакское землетрясение (1988);

 

- захват самолета семьей Овечкиных (1988);

 

- гибель подлодки «Комсомолец» (1989);

 

- катастрофа на железной дороге под Уфой (1989).

 

И это далеко не все. Страна постепенно привыкала к трагедиям, к смертям.

 

А потом распался Советский Союз.

 

Сущность

Что же сущностно стояло за этими событиями, которые массовым, а часто профессиональным историческим сознанием описываются в аллегорических терминах (ускорение, новое мышление и т.д.)?

 

«Родной отец» перестройки Михаил Горбачев в те годы утверждал, что Перестройка – движение к «новому» социализму, к «социализму с человеческим лицом». Соответственно, это движение требовало очищения от «постленинских» наслоений. И со всех трибун об этом социалистическом движении рассказывалось. Но так ли было на самом деле?

 

Для ответа на этот вопрос нужно оценить ту ситуацию, от которой перестроечные процессы «отталкивались», которые отвергали. Это, во-первых. А во-вторых, необходимо определить основной вектор этих самых перестроечных процессов. Какими бы многообразными они ни казались.

 

Итак. Что же Перестройка отвергала, заменяла? Отметим лишь два момента.

 

Прежде всего перестройка отвергала традиционализм. То есть то общество, которое существовало до 80-х годов, было именно традиционным. Ни социалистическим, ни коммунистическим, ни, тем более, буржуазным. Иногда, используя марксистскую методологию, его называют феодальным. Иногда тоталитарным. Но и эти определения сути не меняют. Общество было домодернистским, традиционным. И по экономическому укладу, и по социальным отношениям, и по способам управления, и по характеру включенности индивида в то, что называлось «политикой», которой на самом деле и не было. Один из основных признаков традиционализма – сращивание власти и собственности. И его Перестройка пыталась «отменить».

 

Кроме того, Перестройка уничтожала империю, империализм. Уверен, что все понимают, что ленинское определение империализма, как стадии в развитии капитализма, есть методологический нонсенс. Некая предельно идеологизированная механистическая конструкция, к которой реальность никакого отношения не имеет. Империализм – тип внешней политики. Не более, но и не менее. И империализм как тип политики для СССР был нормой. СССР и сам был империей. Вот эту империю перестройка и разрушала.

 

Причем, первоначально, как представляется, ни Михаил Горбачев, ни его соратники ни в коем разе не желали разрушать СССР. Они сами были империалистами. Более мягкими, но с вполне имперским мышлением. Их проблема в том, что они попали в такой водоворот исторических процессов, что от них не сильно много и зависело. А логика исторических процессов требовала уничтожения империи. Переход к модерну и отвержение традиционалистского уклада неизбежно влекли за собой гибель империализма, гибель империи. А существовать далее традиционалистское государство уже не могло.

 

Едва ли Михаил Горбачев и его соратники смотрели далеко вперед. Они хотели подправить то, что есть. Подправить более или менее экономику, чуть-чуть демократизировать политику… Подправить, чтобы выйти из безвыходного положения. В итоге дали толчок процессам исторического масштаба.

 

Так все и случилось. Кровавые попытки (Тбилиси, Карабах, Вильнюс и т.д.) удержать империю закономерно провалились.

 

Итак. Отталкивались от традиционализма, разрушали империю. А куда двигались? Конечно, не к социализму, ибо социализм после традиционализма просто невозможен. Ответ очевиден, ибо по этому пути прошли и идут сотни стран и народов. Другого пути банально нет. И этот путь – путь к модерну. К национальным государствам. К национальной государственности. К формированию наций.

 

В некоторых бывших республиках СССР этот путь был пройден достаточно быстро (Литва, Латвия, Эстония). В других произошел разворот к традиционализму (Туркменистан, Узбекистан и др.). Кто-то еще идет. Трудно, но верно (Грузия, Украина, Казахстан). В России процессы, которые шли трудно, но тем не менее весьма и весьма успешно, в последнее время остановлены. Россия то топчется на месте, то откатывается назад. И это движение назад означает, что все тяготы Перестройки, тяготы демократизации, тяготы середины 80-х и начала 90-х с большой долей вероятности придется пережить вновь. Не в такой форме, не в буквальном повторении, но придется.

 

Хорошо, если хватит мудрости на верные решения и смягчение издержек. Но может и не хватить. Проще говоря, сегодняшний выбор России – выбор между условным Кадыровым и условным Кудриным. Кудрин или Кадыров? Пока более вероятным выглядит именно Кадыров. Естественно, что с любой иной фамилией.

 

И при всем при этом путь, который был определен Перестройкой, неизбежен. Путь к модерну и национальной государственности, к нации.

 

Итоги

Не было бы перестройки, которую реформаторы пытались наполнить действительно человеческими смыслами, были бы иные, но аналогичные события. Возможно, были бы иные люди. И не факт, что отрицание традиционализма и попытка перехода к современности, к модерну была бы менее жестокой. Впрочем, что говорить с использованием наклонений, которые история не терпит?

 

Была ли перестройка успешной? Чтобы ответить на этот вопрос, нужно понять: было ли возможным «сегодняшнее сегодня» без Перестройки? Или наше сегодня есть следствие, один из «итогов» Перестройки? В какой степени? Уверен, что без Перестройки или аналогичных Перестройке процессов сегодняшнее настоящее было бы невозможным. И потому сегодня есть и следствие, и итог, и результат Перестройки.

 

Соответственно, оценивая сегодняшнее настоящее, можно оценить успешность или неуспешность Перестройки.

 

Итак.

 

Экономические цели в общем и целом достигнуты. Либерализация экономики стала фактом. Частная собственность и предпринимательство в почете. Но является ли экономический либерализм обратимым? В общем и целом, едва ли. Либерализм стал нормой. Настолько нормой, что критикуем. При этом бесповоротной либерализация стала не везде. История с госкорпорациями тому свидетельство. А потому экономический итог, хотя и позитивный, но не совсем однозначный.

 

Империя разрушена как факт, но сохранилось имперское мышление. Более того, имперские практики начали воспроизводиться не только во внешней политике, но и в отношениях с регионами. Империя грозит вернуться, чтобы разрушиться вновь. И потому позитивный в целом результат вновь омрачен издержками.

 

В политике ровно аналогичная ситуация. С одной стороны, позитивный результат налицо, с другой, наблюдаем стремление вернуться к традиционалистским, советским институтам в виде «ведущей и направляющей» политической партии, массовому популизму, государственной идеологии под видом национальной идеи, гонениям на инакомыслящих и т.д.

 

И наконец. Несмотря ни на что все же хочется верить, что в дилемме Кадыров – Кудрин, выбор все же будет сделан в пользу модерна, в пользу экономической свободы, в пользу Перестройки.

 

Константин Киселев  

Фото — РИА Новости/Сергей Гунеев