СКВОЗЬ ПРИЗМУ АФГАНИСТАНА
«С нас сорвали погоны... Реку Пяндж переходили вплавь на БТРах и БМП, не зная, куда идём. Потом поняли: мы по ту сторону границы... Опасался, что не вернут погоны, которые многое для меня значили: мои отец и дед были пограничниками, я хотел продолжить династию», — рассказывает накануне годовщины вывода войск из Афганистана о своей первой боевой операции Владимир Жуков.
НАЧИНАЛ он службу в 1984 году на Дальнем Востоке: полгода в «учебке» в г. Дальнереченске, потом на заставе в знаменитом Иманском погранотряде. Неожиданно Владимир попал в Таджикистан. Пограничники не имели права находиться на территории сопредельных государств. Поэтому ребят забрасывали в Афганистан в обстановке полной секретности, проще сказать, в составе диверсионной группы. В их задачу входило прикрытие афганской границы со стороны Пакистана и таджико-афганской границы со стороны Афганистана, то есть там, где проходили основные пути переправки оружия, наркотиков.
— Нас отправляли вертолётами, мы выполняли задания... и возвращались обратно, в Таджикистан, — скупо, по-военному кратко отвечает В. Жуков на мои вопросы. — Иногда в горах нелётная погода стояла месяцами — возвращались своим ходом.
На случай плена особых инструкций у солдат не было. По словам Владимира, с кем-то из группы этого просто не могло случиться — звание русского солдата не позволяло. А если раненый, без сознания? Таких ситуаций бывший военнослужащий Советской Армии не признаёт: у каждого из них был лишний патрон — для себя... Это потом стали возвращаться в Россию пленные, а тогда о них громко не говорили, не смотрели с состраданием в измождённые лица, постаревшие раньше времени. «А как иначе? — удивляется Жуков. — Кто-то из них ещё и принимал другую веру... Я русский! Какой из меня мусульманин?! Лучше пуля!»
Демобилизовался В. Жуков осенью 1986 года из Дальнереченска, куда его вместе с другими ребятами опять перебросили из Таджикистана. Кроме юбилейных медалей, он имеет и боевые награды — «За боевые заслуги», «За отвагу», «От благодарного афганского народа». Но Владимир не стал рассказывать, за что их получил. Лишь подчеркнул, что не видел никого из «афганцев», кто бы бравировал своими наградами. Хотя доставались они, в прямом смысле слова, кровью. Другое отношение к медалям, по его мнению, у тех, кто воевал в Чечне. Значит, между «афганцами» и «чеченцами» нет особой дружбы?
— Я знаю и уважаю многих ребят, прошедших Чечню. Но мы разные. Нас, «афганцев», никто не спрашивал, пойдём ли мы на войну,— был приказ. Да и отправлялись мы туда не за деньгами, и льгот тогда никто не обещал. А в Чеченскую Республику, особенно в последнее время, ребята шли сами, ради заработка, зная о последующих льготах. Я их не осуждаю — наверное, у них так сложились обстоятельства. Но мы разные...
Так две войны как бы разделили два поколения солдат, русских солдат. Тем не менее, 15 февраля они вместе вспоминают погибших товарищей, вместе идут к ним на могилки, вместе выпивают первую стопку молча, не чокаясь...
...Прощаюсь с Владимиром Жуковым, а сама понимаю, вместо воспоминаний об Афганистане получился разговор скорее о послеаф-ганском времени, о современности. Что-то в словах «афганцев» вызывает протест, в чём-то с ними не соглашаешься. Но одно я знаю точно: они, прошедшие ту войну, имеют право на свою, особую, точку зрения, свой взгляд — взгляд сквозь призму Афганистана. И мы с этим должны считаться.
Г. Алёхина