О ГОРОДЕ И О СЕБЕ. Нина Вячеславовна Борисова: учитель должен прикоснуться к каждой детской душе

Все мы родом из детства, а в детстве у каждого была своя школа. На протяжении школьных лет с нами рядом педагоги, наставники, классные «мамы». И каждый, конечно, хранит в сердце теплые воспоминания о любимом учителе. Героиня нашей рубрики сегодня — любимый учитель многих советчан. В особом представлении она не нуждается, потому что педагогической деятельностью занималась в г. Советском около 45 лет, выучила не одно поколение, а значит, лично знакома с каждым, кто выпустился из стен первой школы за эти годы. Как истинный педагог, Нина Вячеславовна активна, позитивна и открыта к жизни. За заслуги в области образования награждена нагрудным знаком «Почетный работник общего образования РФ». Является председателем первичной профсоюзной организации. Награждена почетной  грамотой «За активную работу в профсоюзах», многолетнюю деятельность по защите социально-экономических и трудовых прав членов профсоюза.

60-е годы: переезжали вместе и жили по соседству

Мою маму перевели сюда с Госбанком с Юга Тюменской области из Заводоуковского района. В 1961 году мы прибыли в Пионерский. Запомнилось, что мы очень долго ехали. Поезда водили солдаты. Видимо, согласно широко известной поговорке «Солдат спит — служба идет», они где хотели, там и останавливались. Так вот, когда мы миновали Ивдель и въехали на новую железную дорогу, остановились и две ночи там ночевали. Мне очень хорошо запомнился костер и много людей вокруг. Все разговаривают, что-то готовят, смеются. Надо сказать, тогда в Пионерский переводили целый банк, вот вместе мы и ехали из Новой заимки, а потом так и жили, заняв пол-улицы. 

Приехали в июле. Мне навсегда запомнились первые впечатления, кусочек лесного пейзажа — коряги вывернутых с корнями деревьев, а под ними лед. Это было удивительно. Вообще лето всегда было жаркое. Я хорошо загорала, а загореть я могла только здесь или у бабушки, в Тюменской области. 
Когда мне было лет 13, я побывала на море. Впечатлений, конечно, было множество, но больше всего запомнилось эскимо, которым нас кормили на убой. Здесь мороженого не было, только зимой иногда. Помню мороженое, которое ела у бабушки в Заводоуковске. Там стоял молочный завод, и мороженое продавали из фляг. Продавщица зачерпывала его большой ложкой и укладывала на круглые вафельки, на которых иногда были написаны имена. Если посчастливится, можно было выбрать вафлю со своим именем. А в лагере нам покупали много мороженого. Оно было в натуральном шоколаде, есть его в таком количестве уже было невозможно, поэтому мы его в урну сбрасывали. С тех пор я мороженое на дух не переношу. Не знаю, почему нас пытались им откормить. А нам всем, честно говоря, хотелось картошки и селедки. 

Тогда еще не было Советского района, мы подчинялись Кондинскому. Пионерский в то время был более благоустроен. Там стояли больница, банк, школа, в отличие от Советского. Старшеклассники не могли учиться в Советском, потому что здесь было всего четыре класса. 

Моя мама была кассиром, она удивительно быстро считала деньги. Быстрее счетной машинки, я нисколько не преувеличиваю. Все мои одноклассники всегда думали, что у нас дома много денег — такой стереотип. Много денег — вряд ли, зато я видела самые большие денежные купюры. Они в обиходе не были, а в банке висели на вставке под стеклом. Это были 100 и 25 рублей.  

Мы прожили в Пионерском до 1972 года, потом маму опять перевели, на этот раз в Советский. Я окончила восемь классов, сдала экзамены и поехала в районный центр. Нам дали квартиру на ул. Буденного. Перевели тогда и Госбанк, и Стройбанк, и мы опять всей улицей переехали и жили по соседству.

70-е годы: путь нелегкий, но он — к знаниям

В 1972 году здесь уже была вторая школа, но там не было 9-10 классов. Моя младшая сестра пошла во вторую школу, а мне пришлось ходить в первую. Сначала шли до второй школы. Проход от ул. Буденного остался на том же месте, а вот вместо домов были балки. Вообще на ул. Гастелло пятиэтажек еще не было, а деревянные двухэтажки только строились. До школы мы пробирались по проходу через балки, там обитала злющая собака. Она нас периодически покусывала. Хорошо, если зимой — валенки высокие. Пока идешь, страху натерпишься. Но этот путь был коротким и быстрым, поэтому все выбирали его. А обратно после уроков мы ходили по центру, вкруговую. 

Первая школа, в которой я училась, находилась в здании на ул. Ленина (теперь там ММЦ). Против школы, где сейчас многоэтажка, стояла пекарня, там работала мама нашего одноклассника. Мальчишки ходили в пекарню за свежими булочками и нас угощали. 

Когда я приехала в Советский, конечно, никого здесь не знала. А в Пионерском нас учил истории Сергей Андреевич Пашпекин, будущий директор второй школы. Я у него была на хорошем счету. Он меня увидел в первой школе и потащил к Зое Максимовне, она была классным руководителем в 9 «в» и его женой. Так я и стала ученицей 9 «в», можно сказать, по знакомству. 

Мы были, да и остаемся дружным классом. Традиционно проводим вечера встречи выпускников, приглашаем учителей. К сожалению, многих любимых педагогов уже нет. А вот замечательная наша Анна Ивановна Дрокина по-прежнему активна и бодра. Она много с нами возилась. Вместе мы ездили по местам декабристов, были в Ялуторовске, в Тюмени. Мы ее предупредили, что в мае 2024 года у нас будет 50-летний юбилей по случаю окончания школы, она обещала быть.  

Мы всегда были заняты делом

В девятом классе меня сразу выбрали в Комитет комсомола, я всегда была очень активной. У меня был значок ударника, его давали за активную комсомольскую деятельность. 
Директором был Петр Ильич Финкель, он школу держал в исключительном порядке и дисциплине. Каждое утро сам встречал учеников у входа. В какую рань бы ты ни пришел, он уже стоял и ждал. Обязательным условием было показать дневник директору. Копались в портфелях, искали этот дневник, очень строго было. Со временем, в старших классах, мы научились хитрить — просто тетрадки общие показывали, похожие на дневники. 

Нам очень нравилось бегать в школьную столовую. Особенно любили горячие котлетки с хрустящей корочкой с кусочком хлеба и чаем. У нас столовая была одновременно и актовым залом, там мы проводили КВНы, вечера. Все организовывали сами. Директор был с неуемной фантазией. Один раз на 7 ноября мы делали крейсер «Аврору». Делали каркас, шили, вставали внутрь, несли, чтобы было ощущение, что корабль плывет. А в центре, на палубе, какой-то ребенок в матросской бескозырке и тельняшке еще и фигуры всякие показывал.
У нас была идеально чистая школа, нигде не валялось ни одной бумажки. Директор шел по коридору, а перед ним шепотом неслось: «Финкель идет». И как только этот сигнал слышали, каждый вокруг себя в радиусе нескольких метров должен был мгновенно навести порядок. Все его боялись, никто не хотел попасть к директору в кабинет. Его кабинет всегда был открыт, а располагался он прямо возле входа, по левую руку. Направо была учительская. 

Линейки проходили строго и торжественно. Вся смена выстраивалась голова к голове по росту. Маленькие впереди, а дальше лесенкой ученики выше и выше. Большие линейки проводились во внутреннем дворе школы. Линейки первого сентября и Последний звонок вне зависимости от погоды проходили на улице. Когда говорил директор, была полная тишина. Муха пролетит — слышно. При этом он никогда не кричал. Помню, какие-то ребята не явились на демонстрацию, а это было недопустимо, их прорабатывали у директора в кабинете. Десятиклассники ревели. Он всегда находил такие слова, к таким ниточкам души мог прикоснуться, что нельзя было вести себя иначе. 

Каждый понедельник была политинформация в течение 15 минут. Классных часов, как сейчас, у нас не было. Зато мы всегда были заняты. Работали после уроков: чистили дворы детских садов, тротуары в поселке, у каждого класса были свои территории. Чистили помойки, бастовали против этого, но все равно чистили. Убирали территорию весной. Школа не была благоустроенной, туалет на улице, мы сами отвечали за чистоту внутри. Нас организованно возили в лес за дикоросами. Помнится, ездили за ягодами даже с ночевкой. Шишки собирали. А сколько вагонов кирпича мы разгрузили, сколько картошки перебрали. Словом, все время работали, были заняты делом, помогали взрослым и маленьким.

Самостоятельность и инициативность, думаю, были отличительной чертой школьников того времени. Никто никогда не уговаривал и не заставлял нас организовывать школьные мероприятия. Тем более когда мы были старшеклассниками. На 8 Марта мальчики приготовили для нас сюрприз. Пришли чуть свет и разложили на партах для каждой девочки веточку мимозы и духи «Быть может» — маленький флакончик на поздравительной открытке. Очень приятно было.

Хочу сказать, что мальчики наши практически все были спортсменами. Ни один не курил. И браного слова никогда мы от них не слышали. Общались, уважая друг друга. Так вот, однажды они позвали нас на дуэль — прыгать через скакалку. Всем известно, скакалка — девичья забава того времени. Мы, конечно, согласились. А они, тренируясь на секциях, оказывается, научились прыгать лучше нас. Могли за один прыжок сделать два оборота скакалкой. Девочки проиграли, но это до сих пор в памяти хранится, потому что мы гордились своими одноклассниками.

Мы были очень дружными и сплоченными. Помню, в 1974 году разнеслась новость про БАМ. Мы все собрались на эту стройку, готовились, хорошо, что родители узнали, а то уехали бы всем классом. Все потому, что фильмы-то какие были! Я помню, посмотрела фильм про Зою Космодемьянскую и была поражена. Это ж надо! Человека так жестоко пытают, а она не сдается. Я решила испытать на себе то, что увидела. Была осень, шел дождь. Я встала под водосток, поставила ноги в тазик и стояла. Закоченела, и еще больше была впечатлена Зоиным подвигом. Об этом никто не знал. А я даже не заболела. Вообще помню, что за все детство только однажды болела. Во время зарницы — традиционной военной игры, я, видимо, легко оделась, полежала в снегу, перемерзла и подхватила ангину. Зарницы — это любимая зимняя игра. А осенью мы играли всей школой в игру Орленок, нас специально вывозили на песчаные карьеры для этого. Много интересного было. Например, Г.Г. Марьясов, учитель физкультуры, возил нас на р. Обь, готовиться к турслету, а потом и на турслет, в Малиновский. После девятого класса мы все вместе ездили в трудовой лагерь, в Одессу. Там жили в палаточном лагере, в походных условиях. 

С детьми нужно разговаривать о серьезном

Думаю, такое воспитание зависит от учителей. Потом, когда я была классным руководителем, я всегда помнила принцип: если ты тяп-ляп приготовил классный час, лучше его не проводи. Не привьется ничего хорошего только от ежедневного поднятия государственного флага. Прежде всего нужно внушать детям правильные вещи. Надо проводить воспитательную работу так, чтобы душу детей переворачивало. Я в воспитательной работе всегда много времени уделяла войне. Об этом дети должны знать. Я рассказывала о Воронеже, Сталинграде, Ленинграде. Помню один классный час о войне. Каждый ученик получал записи о том, как начиналась война для разных людей в разных уголках нашей страны. Дети произносили эти сведения вслух, в руках у них были свечи, которые зажигались в память о погибших. В итоге все свечи были зажжены. Дети плакали. Сейчас многие склоняются к мысли, что эти ужасы показывать нельзя. Я думаю, подрастающему поколению надо говорить о войне. Не было бы такого на Украине, если бы вовремя говорили о Бандере, о его зверствах. У нас был сосед, который очень странно ходил. У него руки и ноги были вывернуты наоборот. Оказалось, он был в плену у Бандеры, его вешали и суставы выворачивали. А сейчас, узнавая об ужасах, происходящих в современном мире совсем рядом, мы опять начинаем жалеть детей. Не надо этого делать, нужно воспитывать сострадание. 

… И вернулась в свою школу

Школу я окончила в 1974 году, и поехала поступать в Калинин, к тетке по отцовой линии, чем совершила огромную ошибку. Там предпочтение отдавали местным абитуриентам, им не нужны были приехавшие. Я пришла на экзамен, они услышали, что говор у меня не местный, а потом на последнем экзамене так и заявили: ты же не поедешь отрабатывать в Тверскую деревню. Баллов для поступления мне в итоге не хватило. 
Вернувшись в Советский, устроилась на работу в милицию, в паспортный стол. И стала готовиться к поступлению. Из дома почти не выходила — на работу и обратно. У всех моих друзей-одноклассников были дела: кто-то в армию ушел, кто-то учился, кто-то женился, да и мне некогда гулять. Вроде как молодость, надо на танцы, но к танцам я вообще равнодушна была. Когда в школе училась, нам на танцы приходить запрещалось, там ходили дружинники, которые школьников выводили. Летом студотряды приезжали, танцы устраивали прямо на площади, любители все-таки проходили туда. Наши одноклассники дружили со студентками стройотрядов. Думаю, как в то время, так и сейчас, интересы у людей разные.

Я очень любила читать. Хорошо помню, с какой книги началась моя любовь к чтению. Мама читала мне книгу про Гулю Королеву «Четвертая высота», а потом ей стало некогда. Я ждала ее несколько дней. Она придет с работы, делами домашними занимается, я вокруг нее хожу — ну почитай. А она отмахивается, мол, некогда. Потом мне надоело ждать, и я сама эту книгу дочитала. С тех пор всегда с удовольствием читаю. У отца было много книг. Но книги-то все были взрослые. Я потихоньку брала. А потом на Мопассана наткнулась. Ну ничего себе, думаю. В общем, я много книг прочитала. Когда читала, фантазировала, полностью погружалась в сюжет и проживала вместе с героями.  

В милиции я проработала полгода, до поступления, и сделала вывод, что там работать ни за что не буду. В милиции люди быстро выгорают, долго там нельзя, правильно, что их рано на пенсию отправляют. В паспортном столе моей начальницей была Феоктиста Николаевна Боровинская. Она писала паспорта, макала в чернила перышко и выписывала буквы. Почерк был шикарный. А я судимых водила. Надо было со справкой их привести, печать поставить, потом вести в специальный кабинет. И не боялась как-то. Мне хорошо запомнилось, как я оказалась в КПЗ и увидела головы людей, а все вокруг было в клубах пара. Видимо, для проветривания окошки для подачи пищи открывали. Картина жуткая, конечно. Еще помню, как их выводили в баню. Стояли милиционеры с овчарками живым коридором, а заключенные сквозь этот строй проходили, собаки на них лаяли. 

В 1976 году я поступила на географический факультет в институт на заочное отделение и устроилась работать в школу номер один. Передо мной стоял выбор: экономический факультет или географический. Как ни странно, экзамены нужно было сдавать одинаковые. Я очень хорошо помню, как в последний год учебы в школе к нам пришла Н.Н. Элерт. Мне очень нравились ее уроки, она на меня большое впечатление произвела, поэтому хотелось пойти по ее стопам.

В школу я пришла лаборантом физики. Это был последний год перед тем, как открылась новая школа. Ее уже достраивали, когда я вышла на работу. 

Мало кто помнит, но на том месте, где сейчас первая школа, стоял очень красивый дом. Семья Т.С. Ощепковой жила в этом доме. У них была приличная усадьба, они корову держали. Когда было решено строить школу, они попросили, чтобы дом аккуратно перевезли. Так и было сделано.

Про Новый год

Беседа с Ниной Вячеславовной состоялась, когда город готовился к Новому году. Окна домов начали переливаться разноцветными гирляндами, на улицах стали появляться наряженные ели. И в квартире учительницы было по-праздничному — новогодние фонарики, рисунки. Сама атмосфера требовала истории про Новый год.

В нас воспитывали самостоятельность. Зимой леспромхоз бульдозером нагребал снег там, где сейчас находится стадион, и нам давали задание — делать фигуры. У каждого класса было свое место для ледяной скульптуры. Мальчишки, которые хорошо рисовали, раскрашивали эти фигуры. А потом еще и водой заливали, чтобы крепче были. Сами выдумывали, что слепить. И горки тоже сами делали. 
На Новый год всегда рисовали стенгазеты. Это было обязательно. Иногда даже уроки снимали ради такого дела. У нас образовывался творческий конвейер. Лешка Борисов, одноклассник, брат моего мужа, хорошо рисовал. А мы раскрашивали и украшали: давили елочные шары, чтобы получились стеклянные блестки, и на клей их сыпали. 

К Новому году вообще всегда готовились заранее. Например, выполняли такую причуду директора. Перед новым годом с крыши школы над крыльцом должны были повиснуть сосульки. Мы лили воду, чтобы создать сказочный антураж. По нынешним меркам это сочли бы за самодурство, а детям не позволили бы в этом участвовать, слишком их теперь оберегают.

Однажды на Новый год Финкелю захотелось, чтобы в коридоре школы, том, который вел в спортзал, стояла голова Руслана из известной поэмы А.С. Пушкина. Мы придумывали, как это сделать. Потом рисовали, вырезали. От головы витязя спускалась горка, которую делали десятиклассники — мастерили конструкцию из досок, фанеры, мазали воском, чтобы можно было с нее скатиться. 

Под Новый 1973 год ребята организовали вокально-инструментальный ансамбль. Они сами собирались, репетировали, никто их не контролировал. Витя Шакиров из нашего класса был организатором, он играл на гитаре, еще на одной гитаре играли по очереди Леша Борисов, Миша Волковец. А пела какая-то девчонка из десятого класса. Этот ансамбль сделал Новогодний вечер. Оформили зал красиво, песни пели хорошие, а мы танцевали под современную музыку.

Светлана Пахтышева