ДОПРОС С ПРИСТРАСТИЕМ

Сразу два повода были у нас, чтобы пообщаться с этим человеком. Первый – это запоздалое знакомство с новым лицом в нашей местности. Второй – годовщина реформы министерства, в котором работает наш собеседник. Итак, представляем на суд читателей допрос с пристрастием главного полицейского Советского района Вадима Борисовича Заводова.

Корр.: Вадим Борисович, для тех, кто Вас еще не знает, расскажите, кто Вы и откуда прибыли в Советский район?

В.Б.: Свой жизненный путь я начинал не как юрист и даже не думал, что буду работать в правоохранительных органах. Отучился в машиностроительном техникуме на технолога,  работал на заводе мастером цеха. С завода меня направили в университет обучаться по специальности. В то время я планировал связать себя с работой на производстве, но в начале 90-х годов сложилась такая ситуация, что предприятия позакрывались, работать стало негде. Я жил в Мордовии, а там процветала преступность. У меня возник вопрос: либо бороться с бандитизмом, либо стать его жертвой. Как раз тогда появилась идея пойти работать в правоохранительные органы. Начал работать в органах в отделе уголовного розыска, конечно, после первоначальной подготовки. 6 лет отработал на территории Мордовии, в 2000-м году принял решение поехать на Север. Мой опыт работы в Мордовии по всему спектру уголовной направленности позволил продолжить работу в милиции и на территории ХМАО. Сначала приехал в Октябрьский район, где работал в отделе по борьбе с незаконным оборотом наркотиков. После продолжил службу в Нягани, в таком же подразделении. Потом был приглашен на работу в Белоярский УВД на должность заместителя начальника милиции общественной безопасности, тут немного поменялся мой профиль в работе. В 2005 году я занял пост начальника в том же отделе. В 2007 году меня пригласили в УВД по округу, и я стал заместителем начальника отдела управления по участковым уполномоченным всего округа. В том же 2007 году был назначен на должность начальника ОВД по Белоярскому району. И в июне прошлого года был назначен сюда.

Корр.: Есть ли отличия прежней территории, где Вы работали, с Советским районом?

В.Б.: Отличия, конечно, есть, это и местная криминальная ситуация, и работа коллектива. Например, в сравнении с Белоярским, очень тихим и спокойным, Советский более проблемный. Во-первых, потому что в Советском более простая транспортная схема, чем в Белоярском. Здесь есть и железная дорога, и автомобильная, и аэропорт, рядом Свердловская, Челябинская области. Существует сильная миграция населения, в которой пытаются раствориться криминальные элементы, что опасно для города.

Корр.: Скажите, факторы доступности территории просто осложняют работу правоохранительных органов или делают, в принципе, невозможным, чтобы у нас было так же спокойно, как в Белоярском?

В.Б.: Это фактор, сильно усложняющий работу полиции. В Советском районе старыми методами - поставить на каждом повороте полицейского -  уже не справиться. А ведь сегодня техника продвинулась далеко, есть системы видеонаблюдения, которые могут перекрыть автомобильные дороги, позволяя фиксировать номера автомобилей, направление движения и т.д. Хорошо было бы иметь их - это позволило бы эффективнее бороться с преступностью. К сожалению, это стоит больших денег.

Корр.: Что для Вас оказалось самым удивительным и необычным, когда Вы приступили к работе в Советском районе?

В.Б.: Самое специфичное, с чем я столкнулся, приехав сюда, - это оборот леса. На тех территориях, где я работал, сталкиваться с этим процессом не приходилось. Пришлось осваиваться, узнавать, какие люди участвуют в заготовке, какие криминальные элементы могут там орудовать.

Корр.: С того момента, как Вы попали сюда и до сего дня, какие изменения произошли на нашей территории, каковы первые успехи?

В.Б.: Я анализировал состояние преступности за прошедший год и за первый квартал. В этом квартале мы в два раза сократили преступления, совершенные на улице, в 2,4 раза сократили преступления в общественных местах. Добиться этого нам удалось, организовывая дежурства сотрудников полиции в районах, где расположены питейные заведения. Второй момент - наблюдение за работой патрульно-постовых нарядов и нарядов ДПС. Был осуществлен гласный и негласный контроль за их работой, потому что имел место такой нехороший опыт, когда наряд отстаивался, никакой работы не проводил, а потом хватали первого встречного, чтобы состряпать протокол. Работа отслеживается, такие случаи пресекаются. И благодаря этому сократилось число пьяных на улицах города и количество преступлений, совершенных в нетрезвом виде.

Но проблемы остаются. Недостаточно мы умеем раскрывать преступления. Потому что состав, который сейчас работает, еще достаточно молод и не имеет сильных оперативных позиций. Нам предстоит большой объем работы. На сегодняшний момент мы имеем дело с высокоинтеллектуальным преступником (я не беру во внимание преступления, совершенные на бытовом уровне или в состоянии опьянения), для которого преступление - это своего рода бизнес, хорошо обставленный, экономически и юридически продуманный. И на сегодняшний день уровень подготовки сотрудника полиции должен быть не ниже, чем уровень преступника.

Корр.: И много у нас таких профессиональных преступников?

В.Б.: Они есть. Конечно же, такие преступные группы недоморощенные, они работают на территории всей России. К своей работе они могут привлечь людей, живущих здесь. В том году у нас было совершено 5 мошенничеств, совершенных таким образом.

Корр.: А еще какие-то проявления организованной преступности на территории есть?

В.Б.: Организованную преступность можно обозначить так - это союз лиц, которые ранее сидели в местах лишения свободы. Они собирают денежные средства на свои нужды. Вливания в эти средства, по их мнению, должны поступать извне - от предпринимателей, от частных лиц либо на добровольных началах, но чаще путем запугивания, мошенничества. Вот такие схемы, к сожалению, у нас существуют.

Корр.: За год, который Вы здесь работаете, удалось что-то изменить или, может, это стало цвести еще более буйным цветом?

В.Б.: Буйным цветом это цвести не начало. Некоторых мы отсюда уже выдавили. Но есть проблема в работе по вымогательству еще и в психологическом факторе. Порой, и есть тому факты, ранее происходило сращивание преступника и сотрудника органов и, естественно, население, видя это, не доверяет полиции. А чтобы задокументировать и привлечь за вымогательство, необходима работа с потерпевшим, только при его заинтересованности можно довести дело до суда. Поэтому я веду работу по восстановлению доверия населения. К сожалению, этот процесс движется пока тяжело. Но реформы - это не ежесекундные мероприятия. Сейчас об их результатах еще сложно судить. Есть позитивные моменты. Один из них - перелом в сознании сотрудников правоохранительных органов, осознание их, что они работают для людей.

Корр.: По каким признакам Вы это определили?

В.Б.: У нас работает психолог, который осуществляет наблюдение над личным составом. Постоянно проводится изучение мнения личного состава либо анкетированием, либо в личных беседах. Даже общаясь с людьми, я понимаю, какой они видят свою роль в отделе. И потом, если личный состав работает до 22 часов вечера, не просит ни выходных, ни отгулов, я думаю, это один из показателей.

Корр.: По правде говоря, некоторые сотрудники и раньше так работали, а после последнего повышения зарплат неудивительно, что их мотивация выросла еще больше.  Но всегда ли это рвение позитивное? После нашумевшего случая с пытками в Татарии Вы не допускаете, что у нас такое может быть?

В.Б.: Я допускаю. Я не могу гарантировать, что в сознании какого-то из моих сотрудников нет «таракана». Но я могу контролировать работу в отделе с доставленными путем видеонаблюдения. На монитор в моем кабинете выводится картинка с видеокамер, на которой я вижу почти каждого сотрудника. Основная претензия руководителю того отдела в Татарии была предъявлена в том, что у него в отделе были условия для совершения преступления. Моя задача - сделать невозможным преступление. Сотрудник не позволит вести себя по-другому, если будет знать, что он постоянно под видеонаблюдением.

Корр.: А не получится ли такой эффект, что раскрываемость преступлений, благодаря усилению контроля за сотрудниками, резко снизится? Раньше хоть негласными методами добивались результата.

В.Б.: Раскрывать старыми методами, особенно теми, которыми пользовались в Казани, - зверское издевательство над человеком, что бы он ни совершил. Сейчас есть возможность привлекать для работы различные экспертизы, даже экспертизы ДНК, система видеонаблюдения в городе есть, система отпечатков пальцев у нас вообще автоматизирована. Очень много есть способов законно раскрыть преступление. Просто для этого нужны знания, умения и желание.

Корр.: А вообще после увеличения зарплат очереди на работу в полицию выстроились, как ожидалось?

В.Б.: Я не знаю, кто ожидал, что будут очереди. Заработная плата, конечно, привлекательная, но ведь ее отрабатывать надо. А насчет очередей, я думаю, люди еще присматриваются. Сейчас закончится учебный год, и выпускники высших юридических школ придут к нам. Но, надо сказать, помимо образовательного ценза у нас еще очень строгий отбор по состоянию здоровья.

Корр.: Кстати говоря, какие у Вас критерии для устройства на работу?

В.Б.: Служба в армии – обязательна, наличие военно-врачебной комиссии, образование высшее юридическое для офицерского состава, а для сержантского состава - среднее образование. Надо сказать, что у нас сейчас набирается большое количество людей с неюридическим высшим образованием, которых мы берем в сержантский состав.

Корр.: В рамках проводимой реформы, какие еще Вы можете отметить сдвиги, которые уже на данный момент можно записать со знаком плюс?

В.Б.:Я бы не торопился сейчас плюсов ставить. А из положительных черт могу отметить открытость. Она связана с тем, что общественность напрямую участвует в контроле за работой правоохранительных органов. Сегодня на нашей территории создан общественный совет, куда входят представители разных профессий, конфессий. Эти люди имеют доступ к работе нашего подразделения. Недавно я проводил совещание по подведению итогов, была там и критика отделов и сотрудников, и все это происходило в присутствии общественного совета. Члены совета имели возможность высказывать сотрудникам свое мнение по их работе, указывали на недостатки, на позитивные моменты. Это уже не просто наша субъективная оценка, а мнение со стороны - это очень хорошо. Вот тут уже можно ставить маленький, но плюс.

Корр.: В любой реформе со временем обнаруживаются и какие-то недоработки. На данный момент они уже видны?

В.Б.: Один из моментов – непонятно, что делать с сотрудниками, которые имеют среднее юридическое образование, как комплектоваться и как им продолжать службу. Второй момент - мы убрали такой институт, как династия и семейственность. Сейчас нельзя членам одной семьи служить в одном подразделении, и если есть в подразделении родственники, ты не можешь управлять им. Я не понимаю, почему к этому так строго отнеслись. Недоработаны еще вопросы структуры правоохранительных органов, идут притирки, механизм еще не отлажен.

Корр.: А Ваше личное отношение к переименованию милиции в полицию?

В.Б.: Я не вижу никаких негативных моментов переименования. А позитивные заключаются в том, что полиция - это международное название. И даже иностранное лицо, попавшее к нам в страну, знает, куда ему обратиться. Да и слово «полиция» у нас давно в обиходе.   

Корр.: Несколько слов о переаттестации, которой подвергся весь личный состав. Существует мнение критиков, по которому из милиции в полицию перешли не самые достойные, а самые угодные руководству. Что бы Вы могли им ответить?

В.Б.:Это неправда. А как определить, что угодно руководству? Понятно, что вы имеете в виду недобросовестность. Но ведь самая первая аттестация прошла по генералитету, верхушка полностью поменялась. Какие могли остаться недобросовестные интересы? Аттестация подразумевала под собой такие моменты: изучалась личность человека, его поведение в коллективе, в семье, его профессиональные качества, здоровье. Но никого нельзя досконально изучить, нельзя посмотреть, что у человека на уме. И тот сотрудник из Казани, скорее всего, имел хорошие характеристики, но что у него в мозгу такая аномалия, никто не смог определить.

Корр.: А сколько конкретно людей после аттестации ушли с работы?

В.Б.: У нас были два сотрудника, которые отказались от прохождения аттестации, написали рапорт. Еще уходили люди, которые знали, что не справятся с аттестацией. Вообще человек 20 ушли в момент аттестации. Но момент отбора не закончился на аттестации. Еще до сегодняшнего дня идут проверки, есть люди, которые поняли, что они не справляются с работой в новых условиях.

Корр.: Как Вы оцениваете кадровое состояние на данный момент?

В.Б.: Есть проблема с назначением части руководителей. Она вызвана тем, что на территории мало источников для формирования кадров. Еще был упущен момент учебы после школы по направлениям. Нужно со школьной скамьи готовить полицейских.

Корр.: Судя по тому, что Вы говорите, в ближайшие 5-6 лет полиция будет бороться с преступностью на партизанском уровне?

В.Б.: Нет, я обозначаю ситуацию с кадрами в Советском районе. Но ведь есть территории, где избыток в выпускниках юридических вузов, и они вполне могут приехать к нам. Кстати,  тенденция эта уже ощутима. Острая проблема в том, что селить их некуда - хорошо, если бы было хоть какое-нибудь общежитие. Но сегодня на 14 вакантных должностей в нашем подразделении 28 кандидатов, они пройдут проверки, и у нас даже появится возможность выбора.

Корр.: Как на данный момент обстоит ситуация с участковым в Агирише?

В.Б.: В Агирише назначен участковый. Он приступил к работе. Я его лично представил населению.

Корр.: Поговаривают, что не только в Агирише высокая криминогенность, она процветает в Пионерском и других поселках.

В.Б.: Любые процессы, которые происходят в небольших поселениях, более обострены. Что касается этих поселков, я в начале говорил о тюремном братстве, на этих территориях живут такие люди - бывшие заключенные. Наверное, исторически было сложено так, что на лесозаготовки в большинстве отправлялись люди судимые, таким образом складывался менталитет поселков. Вот в Агирише, я заметил, многие люди разговаривают на тюремном сленге.

Корр.: Ходили слухи насчет объединения Югорской и Советской полиции. Жива ли еще эта идея, и каково Ваше отношение к ней?

В.Б.: Когда меня представляли на этой территории, вопрос об объединении обозначался. Это, скорее всего, случится, но не в ближайшее время. А как я отношусь к этому, пока не могу сказать, потому что не вижу этой структуры. С одной стороны, положительная сторона объединения - это сокращение административного аппарата. Но, конечно, нужно рассматривать тот момент, что административному корпусу придется работать на два города и район, тут могут возникнуть определенные сложности.

Корр.: Начальники милиции в Советском районе меняются очень часто - Мелинг, Невенкин, Шайгарданов, Завальский, Вы, кажется, пятый за десять лет. В связи с этим вопрос: Вы к нам надолго?

В.Б.: Вообще я человек постоянный, но я - человек в погонах. Президент обозначил срок - шесть лет для руководителей отделов. А потом у меня есть варианты: либо ехать на какую-то другую территорию, что-то возглавлять, либо остаться здесь, но на другой должности. Может быть, поеду участковым в Агириш (смеется).

Корр.: Если Вы помните, в прошлом году «СВ» публиковал в рубрике «Разговор не для газеты» анонимное интервью с сотрудником, который рассказывал, в частности, о палочной системе. Существует ли она сейчас, если да, то претерпела ли изменение?

В.Б.: Да, я хорошо помню это интервью. Мне показалось, что этот человек не очень компетентен. Сравнение с аналогичным периодом прошлого года есть исейчас,что касается протоколов. Протокол - это форма, куда вносится административное нарушение. Цель - чтобы нарушений данного вида не было, велась профилактика. Если идти по принципу палочному, то есть протокол ради протокола, то смысла в системе нет.

Корр.: Вот приходят ППСник Иванов и ППСник Сидоров. Один составил 20 протоколов, а другой - ни одного. Кто получит кнут, а кто пряник от руководства?

В.Б.: Если он несет службу, у него на маршруте не должно быть преступлений - это раз. Наличие даже административного правонарушения - это уже его недогляд - это два. Самый главный момент - ППСник нужен, чтобы на его участке ничего не произошло, чтобы предотвратить нарушение. И если он пришел без протоколов - это не значит, что он плохо отработал. А у меня есть возможность оценить его работу с помощью контроля и наблюдения, поэтому я точно смогу определить, кто из них - Иванов или Сидоров - хорошо потрудился.

Корр.: Надеемся, мы тоже со своей стороны с помощью контроля и наблюдения сможем убедиться в положительных изменениях. В следующий раз мы попытаемся взять более осведомленного «языка» для «Разговора не для газеты». Спасибо Вам за разговор.

P.S.: После интервью в качестве доказательств позитивных сдвигов Вадим Борисович продемонстрировал большой плазменный монитор в его кабинете. На монитор выведена трансляция со множества камер, показывающих рабочие места сотрудников МОВД. При этом собеседникдобавил: «Вот так бы все улицы города и поселков можно было видеть. Но рано или поздно мы и к этому придем». Следующим пунктом мини-экскурсии была новая камера предварительного заключения, в народе именуемая «обезьянником». В сравнении со старой малогабаритной, мрачной клетушкой, новая выглядела просто как мечта новосела - большая и светлая. Кроме того, в планах главного полицейского после окончания отделочных работ пригласить детей из школы искусств, чтобы они расписали стены своими рисунками. В таких условиях, по его мнению, хулиганам и дебоширам просто не останется другого выхода, как начать перевоспитываться. Ну, как говорится, Бог Вам в помощь, Вадим Борисович!

Материал подготовил В. Турин