Павел Митрофанов: «Мой бизнес захватили оккупанты…»

Напомним вкратце хронологию событий. В ноябре 2012 года он вылетел из Тюмени за границу, чтобы провести серию переговоров с инвесторами о привлечении иностранных капиталов в очередной проект. Буквально через два дня после отъезда Митрофанов узнает, что против него возбуждено уголовное дело. Предпринимателя подозревают в даче взятки следователю за незаконное изменение меры пресечения Гендрику Мундутю, обвиняемому по делу о хищении у ВТБ 780 млн долларов. Мундуть - бывший финансовый директор еще одного тюменского олигарха - Федора Хорошилова (на тот момент он находился в бегах, а сейчас задержан и ожидает суда в одной из московских тюрем), главного фигуранта этого громкого скандала. Митрофанов не отрицает, что сделал все для освобождения Мундутя из-под стражи, так как считает его жертвой большой аферы с участием сотрудников ВТБ. Но при этом утверждает, что все было в рамках закона и считает себя невиновным. Однако ехать в Россию, чтобы дать показания следствию, отказывается.

«Объявили в розыск по беспределу»

- Павел Петрович, если вы чисты перед законом, то почему не возвращаетесь в Россию?

- Я хотел. Но адвокату следователи сразу сказали: «Приедет, посидит в СИЗО и во всем сознается». То есть изначально была задача посадить в тюрьму. Меня объявили в федеральный розыск, хотя я просил этого не делать. Я объяснял, что не могу явиться для дачи показаний в день, когда повестку принесли в офис «Бурнефтегаза», так как нахожусь за рубежом. Следователю показывали авиабилеты с датами, командировочное удостоверение. Но все без толку: за неявку (а явка, повторюсь, была технически невозможна) он объявил меня в розыск. Причем, с дикими формулировками: «рецидивист, особо опасный преступник, вооружен, ранее судим». Все это бред, я ни разу не был судим, не ношу оружия… Но такая ориентировка подразумевает особый порядок задержания: если тебя останавливают, то просто сразу же бьют прикладом по голове и отправляют по этапу. Я связывался со следователем, убеждал его, что приеду и дам показания, даже купил билет до Екатеринбурга. Но было уже поздно, машина заработала. Пошли обыски в офисе «Бурнефтегаза» с участием ОМОНа, напугали всех сотрудников. В шоке иностранные инвесторы – обрывают мой телефон. Началась слежка за женой… Вспоминаю, и давление начинает прыгать. Как в 37-м году: в 23:00 приезжают в мой дом на обыск семь рыл в черном. Это хорошо, что меня дома не было, а то пострелял бы их всех. Ведь дом на окраине деревни Патрушева, может быть, это грабители, а у меня там несовершеннолетняя дочь.

- У меня на каждом этаже были ружье и сабля. Засадил бы кому-нибудь между глаз и сидел бы теперь в тюрьме за убийство. С выбитыми зубами.

И что они хотели найти? Мой дневник, где написано: «Сегодня дал взятку. Чувствую себя мерзко»? От перенапряжения я попал в одну из венских клиник. Давление было такое, что врач сказал: «Немец бы уже помер». А я все это время не отключал телефон. Я им говорил: «Если хотите допросить, я готов. Давайте проведем видеоконференцию. Или присылайте вопросы, а я отвечу, заверю их нотариально». Наконец, следователь мог бы приехать сам, я бы оплатил ему командировку. Но вместо этого меня по беспределу объявили в международный розыск. Хотя для этого нужно как минимум предъявить обвинение, вынести решение об аресте. В штаб-квартире Интерпола в Лионе убедились, что я лежу в больнице, что у меня есть диагноз, что реально мог быть инсульт или инфаркт. Мы передали в Интерпол заявление, доказали – мое объявление в розыск незаконно. Я остался на свободе и понял, что ехать в Тюмень пока не нужно.

Павел Митрофанов – частый гость в ресторанах Юрмалы. «Люблю готовить для семьи, а когда один, то проще куда-нибудь сходить»

- Есть версии, почему следствие так жестко поставило себя с самого начала?

- Думаю, была задача меня любыми путями экстрадировать и посадить в тюменское СИЗО. Все знают, как наше следствие добывает показания. Кстати, если бы я даже не дал нужных следствию показаний, я бы все еще сидел в СИЗО. Год с лишним делались лингвистические и фоноскопические экспертизы моих телефонных разговоров, а ряд следственных мероприятий не проведен до сих пор.

- Вас заставили бы признать, что вы подкупали полицию? А как было на самом деле?

- Я действительно сделал все, чтобы Мундутя выпустили из СИЗО под подписку о невыезде. Но никаких взяток за это не давал и не предлагал. Нашел людей, которые помогли мне выйти на следователя. Встретился с ним и спросил: что нужно для изменения меры пресечения? Мне предоставили список. Я дал личное поручительство – это ответственность в случае побега подозреваемого: и штраф, и оплата розыска. Затем предоставил поручительство банка. Этого было мало: нужно было взять поручительства депутатов, и не областных, а «серьезных», как мне сказали. Нашел члена Совета Федерации, умолял его чуть ли не на коленях. Он подписал бумагу. Опять недостаточно: раз Мундуть воевал в Афгане (а он боевой офицер, награжден орденом Красной Звезды, был несколько раз ранен, десятки осколков в человеке), значит, желательно бы получить поручительство высокопоставленного сослуживца. Пошел к знакомому - генералу, легендарной личности Валере Востротину (генерал-полковник, Герой СССР, участник штурма дворца Амина, - прим. ред.). Подписал у него. Опять мало. Нужен кто-то из Общественного совета при президенте – я и туда доехал, взял поручительство. В общем, полтора месяца собирал бумаги. Не думаю, что для кого-то в Екатеринбургском СИЗО собирали такие весомые поручительства. И Мундутя суд освободил под подписку о невыезде. Он, слава Богу, до сих пор на свободе, дает показания, привлек новых свидетелей и никуда не сбежал. Так скажите, если это освобождение было незаконным, то почему его не закрывают обратно? Почему следователь, который заменил ему меру пресечения и которому я, дескать, сулил взятку, работает и не подвергся никаким дисциплинарным взысканиям? Потому что все было законно! Сначала мне инкриминировали дачу следователю взятки, затем еще и покушение на взятку. Доказательств нет, улики отсутствуют, все дело построено на лжесвидетельстве двух братьев Потаповых, кстати, бывших сотрудников полиции.

Только закончилась «Новая волна», как на смену ей прибыли юмористы из Comedy Club

«По делу Хорошилова надо допрашивать высокопоставленных сотрудников ВТБ»

- Из-за этого заступничества вас связывают с Федором Хорошиловым. А еще – со скрывшимся примерно в то же время, что и вы, Сергеем Коробовым, которого обвиняют в мошенничестве на миллиарды рублей…

- Не надо ставить меня на одну полочку с ними. Я не крал деньги, как Хорошилов, и не скрываюсь, как Коробов. Мундутю помогал не из-за связей с Федором, а из-за того, что он мой хороший приятель. Консультировал меня, когда я создавал свою нефтяную компанию «Бурнефтегаз». Он просто пешка в большой игре, в которой приняли участие высокопоставленные сотрудники ВТБ вместе с Хорошиловым. С согласия банка Хорошилову были выданы, причем несколькими траншами, огромные кредиты. Потом в ВТБ пришла новая команда и все повесили на учредителя компании - Хорошилова. А Мундуть, как военный человек, просто выполнял распоряжения учредителя. Следствию надо допрашивать всю ту компанию из ВТБ, которая тесно работала с Федором несколько лет, закрывая глаза на вывод части средств с каждого транша. Что касается Коробова – подробностей его дела я не знаю, могу лишь сказать, что со мной оно совершенно не связано. Я, в отличие от него, хоть и нахожусь за границей, но не скрываю своего местонахождения.

Павел Петрович уже успел вырастить первое яблоко на личном огороде

- Тем не менее на прошлой неделе суд отказался вычеркивать вас из списков лиц, находящихся в федеральном розыске. Значит, вас по-прежнему ищут в России. Выходит, у следствия есть основания подозревать, что вы там бываете?

- Да, летом прошлого года меня в третий раз объявили в федеральный розыск. Хотя всем известно, что я живу здесь, в Латвии. Все выглядит цинично. Тюменские суды - районный и областной - шлют мне сюда телеграммы, повестки и извещения, при этом на заседаниях принимают версию следствия и прокуратуры, что розыск прекращать нельзя, что меня нет в Риге и что я прячусь в России. У меня давно оформлен вид на жительство в Латвии, есть кредитная история в Рижском банке, я уже занялся здесь бизнесом, на меня куплена квартира, я перевез сюда свою семью.

- Меня здесь задерживала полиция, по просьбе адвоката я специально нарушал правила дорожного движения: ездил на велосипеде без каски.

Это я сделал, чтобы сотрудники латвийской полиции подтвердили, что я здесь. Мне штраф выписали. Оплатил и отправил в Россию – еще одно доказательство, что я в Риге. А толку? Меня уже и по поручению Интерпола забирали в полицию, потом выпускали: я показывал им все документы и объяснял, что меня пытаются незаконно закрыть в СИЗО. Я даже подходил к зданию российского посольства и показывал им кулак в видеокамеру, чтобы знали: я тут, никуда не делся. Я по-прежнему готов отвечать на вопросы следствия, но никто не хочет мне их задавать. Когда во время слушаний об отмене федерального розыска адвокат спросил у судьи, какой документ нужно предоставить, чтобы доказать, что Митрофанов живет в Латвии, судья сказала: «Я не знаю». А кто знает? На что тратят народные деньги, разыскивая меня в России? Совести у них нет.

Уникальная баня Митрофанова, сделанная латышскими умельцами. Полчаса – и можно париться

- Но почему следствие так странно себя ведет?

- Потому что дело нужно передавать в суд, а без моих показаний этого сделать нельзя. Если же я их дам, то дело развалится. Они хотят заморозить его. В настоящее время дело приостановлено, так как «справедливый тюменский суд» подтвердил, что мое местонахождение неизвестно. И путь в Россию мне пока закрыт. Вариант прилететь в «Шереметьево», а оттуда этапом отправиться через Владимирский централ меня не устраивает.

«Началось с федерального инспектора…»

- Из вашего рассказа выходит, что дело – очевидный заказ. Тогда кто за ним стоит?

- Начиналось все на региональном уровне. Первые звоночки начали поступать где-то в 2010 году, когда у меня возник конфликт с тюменским предпринимателем Владимиром Широковым. Он взял у меня в «Стройлесбанке» кредит, а деньги украл. Купил себя яхту, какую-то недвижимость в теплых краях. Мы пытались на него даже возбудить уголовное дело за мошенничество, а в итоге оперативное дело о рейдерстве было возбуждено против меня. Тогда мы все суды выиграли, арестовали его имущество и через судебных приставов выставили на торги. До этого компания, в которой я не имею даже контрольного пакета, выкупила у него недостроенный торговый центр «Калинка». Чтобы его достроить, были получены кредиты за рубежом. В это время меня вызвал к себе [Главный федеральный инспектор в Тюменской области, генерал КГБ в отставке, Андрей] Руцинский. Пощелкал тумблерами-глушилками и говорит: «Ну что, у Широкова забрали здание?» Я отвечаю: «Не забрал, а купил». «Ну, что-то дешево оно вам обошлось. Есть люди, вам надо поговорить с ними».

- Я иду к этим людям, которых порекомендовал Руцинский, а они заявляют: «Перепиши на нас половину здания». Я говорю: вы че, опухли?

Компания взяла 34 млн долларов кредитов! Погасите половину, да забирайте. В общем, решил сходить на прием к губернатору. Его не было, так что позвонил одному из замов. Договорился о встрече, прихожу в кабинет, а там уже сидит Руцинский! И мне открытым текстом оба намекают, что надо вернуть часть имущества Широкову. В ответ я сказал: «Пусть вернет кредиты. Нам его имущество не нужно. Банк все сделал по закону, арестовал в счет долгов заложенное имущество и через судебных приставов продает». Я раньше с Руцинским не сталкивался, не знал, что у него такое влияние в области. Это сейчас я в курсе, что он заявляет, что генерал КГБ не в отставке, а действующий и с [бывшим начальником региональной полиции Михаилом] Корнеевым дружил, и в областную прокуратуру вхож, и на охоту с отдельными «тузами» ездит. Я вам могу сказать, что новый тюменский главный полицейский Алтынов – тоже знакомый Руцинского, и что ничего там, в Тюмени, для меня, наверное, не изменится, а может, будет еще хуже… Многое зависит от порядочности нового начальника УМВД. Так вот, я после того наезда ходил к прокурору области [Владимиру Владимирову] и к губернатору Якушеву. Они мне помогли, на тот момент пресс и уголовное преследование прекратились. Но Руцинский, видимо, не забыл, как я послал его доверенных лиц.

Фундамент дома, который собрался строить предприниматель. «Девятый или десятый мой дом в жизни, уже не помню». На заднем плане – дом, подаренный Райкину Косыгиным

Вспоминаю, как однажды он проводил совещание, очень интересовал его вопрос, как же привлечь в Тюмень инвестиции. Собрал в зал кучу народа. Так вот, я могу сказать, что все люди, которые там сидели, вместе взятые не привлекли и 5% от того, что привлек на тот момент я. Я притащил в регион больше 700 млн долларов. Кстати, «Бурнефтегаз» зарегистрирован был в Тюмени и он мог стать основным налогоплательщиком области. Это в то время, когда из страны уходили деньги, по 70, по 80 млрд долларов в год. Мне кажется, за такую работу «звезды» дают. Или хотя бы почетную грамоту. Но меня даже на это совещание не позвали. Потому что на вопрос Руцинского, как бы привлечь в область капитал, я бы ответил так: «Не надо мешать тем, кто уже привлек инвесторов. Лично вы не мешайте – и все будет хорошо».

Ну а после того, как я оказался в опале, кому-то, видимо, пришло в голову, что это отличный повод отжать «Бурнефтегаз», и мной стали «заниматься» уже на федеральном уровне.

Этот дом Митрофанов выкупил у латвийской фирмы. «На первое время нормально, потом переедем жить в большой, а здесь с мужиками буду играть в бильярд»

«…а закончилось посланцами от Сечина»

- «Бурнефтегаз» вам все-таки недавно удалось продать за 1 млрд долларов. Вы считаете, это в России называется «отжать»?

- Владельцы компании, которым принадлежало 90% доли, вообще не хотели ее продавать. Компания создана с нуля, это мое детище. И через 10 лет она бы вошла в пятерку крупнейших нефтедобывающих компаний России. Но после того, как началось давление, инвесторы сказали: «Павел, надо продавать». Они не хотели, чтобы «Бурнефтегазом» руководил кто-то, кроме меня. А в моем положении это было невозможно. Поэтому компанию публично выставили на торги.

- Кто принимал в них участие?

- Желающих было много. Максимальная сумма, которую нам предлагали, составляла 2,5 млрд долларов. Был реальный покупатель, готовый сразу же заплатить 1,6 млрд. Но потом началось что-то странное, все начали «сливаться». Под конец осталось три покупателя: «Газпром нефть», «Башнефть» и «Роснефть». От ГПН было предложение 1,2 млрд долларов, и они даже получили согласие ФАС. Сделка официально обсуждалась, сюда прилетал вице-президент компании, была встреча со всеми учредителями. Но и эта сделка не состоялась. Они тоже сняли свое предложение.

- Знает об этом Игорь Иванович Сечин или нет, но от его имени ко мне приезжали люди и предлагали переписать на них акции «Бурнефтегаза».

Человек, который приезжал, его зовут Ержан Макаш. Кстати, раньше работал в Тюмени прокурором, а теперь – глава какой-то «независимой нефтяной компании». Говорил, что как только я отдам свою долю, дело против меня сразу же закроют. Он это говорил от лица «Роснефти». Мол, дело-то сфабрикованное, закроем одним звонком.

Вот этого я не понимаю: как так - «перепиши акции»? Я девять лет жизни отдал «Бурнефтегазу», работал без выходных. «Что ж, - сказал Макаш. - Не будет у тебя покупателей». Конечно, обвинять кого-то, не имея стопроцентных доказательств, грешно. Может быть, это был «сын лейтенанта Шмидта». Но после этого все покупатели исчезли, только «Башнефть» не отказалась от своего предложения. На них были переуступлены займы - более 750 млн долларов и 250 млн долларов они заплатили за 100% компании учредителям. И теперь у [владельца АФК «Система», которой принадлежит «Башнефть»] Владимира Евтушенкова, возможно, проблемы, потому что он не тем людям перешел дорогу.

Кстати, я могу сказать, что если я о чем-либо заявляю, это значит, что у меня есть запись. Моя служба безопасности проводила запись ряда встреч и переговоров. Я говорю и про случай с Макашом, и про беседы со знакомыми Руцинского, и про многое другое.

- Но если «Бурнефтегаз» уже продан, то какие к вам еще могут быть претензии? Почему преследование продолжается?

- Может быть, думают, что я получил миллиард! Или у меня еще остались значимые компании. Я хочу сказать, что еще до возбуждения уголовного дела вышел отовсюду.

Хочется спеть частушку: «Над водою плачут ивы, низко головы склоня. Я продал свои активы, отъе…[отцепитесь] от меня».

Со всеми заключил договоры на сопровождение проектов – работаю за свой процент от прибыли или от продажи, так что выбивать из меня больше нечего. Я по-прежнему называю «своими» завод по производству вездеходов «Петрович», группу компаний Bridge media, которая владеет рядом телеканалов, включая Russian Travel Guide, «Стройлесбанк»… Но это только потому, что я считаю их своим детищем. Я собирал команды управленцев, искал директоров, поднимал их на ноги. Я не имею ни в одной из этих компаний не просто контрольного, а даже блокирующего пакета. А без контрольного пакета нет и влияния на любой бизнес.

Центральная площадь Риги. Павел Петрович здесь частый гость – регулярно заходит к чиновникам разного уровня

А может быть, у силовиков против меня уже лично зуб. Я же вспыльчивый очень. Матом некоторых крыл. Погоны пытался срывать, однажды при очередном допросе (меня с 2009 года ежемесячно приглашали на допросы по разным делам, которые впоследствии прекращались) говорил следователю: «Ты подлец, тебе денег дали или ты выполняешь политический заказ!». Мог и суками кого-нибудь обозвать. Мне еще Сергей Семенович [Собянин] говорил: «Отрезать бы тебе, Петрович, язык, был бы ты лучшим в мире замом. А так - одни проблемы».

«Меня вынуждают публично сделать заявление. Пока не хочу, но, возможно, придется»

- Почему выбрали Латвию в качестве убежища?

- В Австрии жить психологически трудно, кругом одни немцы. Сантехника вызвать невозможно или к зубному сходить. А здесь все говорят по-русски. Но все равно, как в анекдоте, «не надо путать туризм с иммиграцией». Первое время мне было очень трудно, потому что тюменский банк, где у меня был открыт счет, быстренько заблокировал мне карточку, не дожидаясь судебного решения. А без денег ты за границей никому не нужен. Хорошо, что помогли друзья в первое время, а теперь я уже снова крепко встал на ноги. Жена все смеется: Паша, тебя в трусах на улицу выстави, ты и то найдешь способ заработать.

Я отвечаю: «Можно и без трусов, мне главное, чтобы листочек был и ручка».

Кстати, здесь очень много русских, и каждый второй преследуется незаконно, хотя могли бы приносить пользу Родине. Из страны уходят миллиарды, а с ними – не только жулье, но и много предприимчивых невинных людей. Кто будет создавать заводы, кто будет ими управлять? Если упадет цена на нефть, что будет со страной? Надо же и другие производства развивать.

- После того, что произошло, осталось желание вернуться в Россию?

- Это моя Родина, я там вырос. Просто к власти в силовых структурах Тюменской области, наверное, пришли не лучшие люди. Вот мне говорят, что я сбежал, а я не сбежал, я просто ушел в партизаны. Это как на войне, только раньше было понятно: ты воюешь с фашистами, сидишь в гестапо, совершаешь подвиг, морально к этому готов. А сейчас Тюмень что, тоже захватили оккупанты?

За что я буду бороться и с кем в Тюменском СИЗО? Там как в гестапо. Попади я к ним в лапы, какой подвиг я совершу?

Мне по статье грозит от 8 до 12 лет заключения, больше, чем за убийство, ради чего я буду сидеть?

Моя жена с продажи акций «Бурнефтегаза» должна до конца года заплатить налоги, полмиллиарда рублей. Я уже думаю: может, ей выписаться из Тюмени? Как-то неласково меня тамошние власти проводили, зачем дарить им эти деньги? Может, ее прописать в мою родную деревню в Курганской области? Глава сельсовета с ума сойдет от радости.

Дума Риги. Так опальный бизнесмен пытается доказать суду, что он живет в Латвии

Я очень жалею, что не могу в полную силу заниматься своими проектами и хотел бы их продолжить. Но, боюсь, придется делать это на территории Латвии. Здесь меня никто прессовать не будет, наоборот, дадут налоговые льготы, предоставят любую помощь. Я могу предложить компании «Экотранс» перевести сюда производство вездеходов «Петрович» и здесь, а не в Тюмени, их продавать. Их готовы покупать Иран, Ирак, в Эмиратах недавно машина прошла испытания, и они хотят брать до 100 машин в год. Есть реальная возможность собирать не пять, а 50 машин в месяц, только выгоду от этого получит не Тюмень, а Латвия. Могу предложить переехать «Неоклинике» вместе с учеными, которые разрабатывают уникальные медицинские препараты и технологии. Хотел построить в Тюмени целлюлозно-бумажный комбинат, привлечь 2 млрд долларов, создать 2 тыс. рабочих мест – тоже, видимо, придется делать это здесь. Мне после такого «благоприятного инвестиционного климата» в Тюмень опять тащить инвесторов?

- И местные власти пойдут вам навстречу?

- Да, по крайней мере, по беспределу в тюрьму здесь не посадят. Я задаю вопрос губернатору: инвестиции Тюмени больше не нужны? Может, Владимир Якушев в рамках предвыборной кампании еще раз мне поможет? Бог любит троицу. Буду пахать до третьего «наезда» - принесу огромную пользу области и стране. Или мне надо просить здесь политического убежища и забыть про бизнес в России? Но, видит Бог, я не хочу этого. Поэтому пытаюсь через суды доказать свою правоту и вернуться в Россию добровольно, а не экстрадированным в наручниках, как преступник.