Упёрся за правду
Вдобавок ко всему, администрация района никак не препятствует этому, а, наоборот, создала протокол, мягко говоря, не совсем отражающий то, что, действительно, происходило на прошедших общественных слушаниях. Рассказать правду решил член общественного Совета при администрации Советского района Сергей Владимирович Таньшин.
Корр.: Сергей Владимирович, о чем Вы хотите рассказать?
С.В.: В начале этого года были проведены общественные обсуждения по поводу пяти объектов, которые планируется установить или отремонтировать на территории района. Все они принадлежат ООО «Лукойл-Западная Сибирь». Общественникам были интересны три вопроса: обустройство разведочной скважины на Тальниковом месторождении, реконструкция нефтепровода Тальникового месторождения и установка завода переработки нефтешламов. Присутствовали представители ООО «Лукойл-Западная Сибирь», ООО «Научно-исследовательский проектный институт «Нефтегазпроект» и представители местных общественных организаций. Вообще общественников пришло немного.
Корр.: Из этого можно сделать вывод, что им наплевать?
С.В.: Судя по последним событиям, да. Люди стали очень пассивными. Они начинают быть активными, когда это касается каждого в отдельности.
Корр.: Назовите общественников, которые принимали активное участие в обсуждениях?
С.В.: Черепанова Г.Ю., Жуков М.Ю., Галимова М.Ш., Борисова Н.В.
Корр.: Где именно должны располагаться указанные объекты?
С.В.: На территории Советского района. Разведочная скважина будет находиться недалеко от парка «Кондинские озера». В самом парке будет производиться реконструкция нефтепровода. Завод — на берегу р. Лемья, там, где находится полигон промышленных отходов.
Корр.: На момент проведения слушаний какие-то согласования с «Кондинскими озерами» были?
С.В.: Да, они со всем согласны. Мы сами туда ездили и разговаривали по этому поводу.
Корр.: Что говорили Вам представители «Лукойла» во время презентации этих объектов?
С.В.: Что все замечательно, безопасно. Говорили о заводе, что уже устанавливали такие, они хорошо отработали. Я позже зашел дома в интернет и посмотрел, действительно, переработанные нефтешламы используются при изготовлении тротуарной плитки, отсыпке дорог. «Лукойл» предложил обочины отсыпать этим песком.
Корр.: А что думают по этому поводу различного рода экологические организации, например Природнадзор?
С.В.: Они тоже «за». Хотя хочу привести пример их работы. На одном из заседаний общественного Совета мы разговаривали по поводу загрязнения вокруг г. Советского. Представители Природнадзора предложили нам сходить сфотографировать все, зафиксировать, кто это сделал, и принести им, тогда они уже разберутся.
Корр.: Можно предположить, почему так происходит: нехватка кадров, финансирования.
С.В.: Зачем тогда мы – налогоплательщики – кормим их?! Если общественность этим будет заниматься, то тогда зачем они нужны? У всех одно объяснение: не хватает людей, а у них - времени. Сегодня-завтра времени не хватит, а детям негде будет гулять и отдыхать потом.
Корр.: То есть Вы действительно думаете, что эти службы бедствуют?
С.В.: Да. Но вообще, если было бы желание, то и днем, и ночью бегали бы.
Корр.: Почему не бегают?
С.В.: А зачем? Они сидят в госструктуре, получают зарплату. Им что бегать, что пасьянс раскладывать…
Корр.: Из всего, что Вы сказали, получается, все были «за» проведение указанных работ. Что же Вас не устроило?
С.В.: Нет стопроцентной гарантии безопасности экологии. Мы не против. Это все нужно. Давайте обо всем по порядку. Реконструкция нефтепровода: «Лукойл» просит для проведения этих работ 1370 м земли на территории «Кондинских озер». При строительстве получится не 1370 м, а 1,5 км. Но со мной не согласились. Тогда я сказал, что приду и буду шагами считать протяженность, и насчитаю 1,5 км. Как тогда мы будем разговаривать потом, не знаю. Почему у нас вопрос по поводу скважины встал? Потому что в «Кондинских озерах» дети отдыхают. Ситуация довольно щепетильная. Также там, где они будут вбуриваться, находятся подземные воды, которыми питаются озера парка. А их способы очистки не внушают доверия. Бурение скважины будет разведочным, что будет дальше - не ясно. Может, они ее разрабатывать будут. По поводу завода. Мы посетили заповедник «Малая Сосьва», ведь он находится на р. Конда, которая питается от р. Лемьи, на ее берегу и будет обустраиваться завод по переработке нефтешлама. Сейчас там находится полигон, где хранятся разливы нефти, масла, то есть промышленные отходы. Так как он наполняется, надо его либо расширять, но уже некуда, либо перерабатывать эти отходы. Мы принципиально против всех объектов, потому что до нас не донесли стопроцентную экологическую безопасность. Со слов представителя компании «Лукойл», они не могут провести экспертизу, пока мы не дадим добро.
Корр.: Почему у Вас такое недоверие к этим людям?
С.В.: Это еще из прошлого. Года 4 назад были общественные обсуждения по поводу месторождения на р. Супре. «Лукойл» просто внаглую зашел на нашу территорию, не предупредив никого: установил подстанцию, открыл старые законсервированные месторождения, сделал дорогу. Слушания были из-за того, что подняли кипиш. Задали вопрос: «Почему «Лукойл» незаконно зашел на территорию Советского района?». Они прислали девушку, которая была неуполномочена отвечать на эти вопросы. У них-то есть возможность отсюда уехать. И вообще они даже не знают, что здесь творится. Им наплевать. Приедет тот же зеленый отстаивать экологию, ему отстегнут пару пачек зелени, и вопрос решен.
Корр.: Кто тогда предъявил им претензии?
С.В.: Администрация района.
Корр.: Чем все закончилось?
С.В.: Решение, видимо, приняли. Но если все осталось на своих местах, значит, оно было положительным для «Лукойла».
Корр.: Один из главных игроков в этой истории – администрация района. Какова ее реакция на происходящее?
С.В.: Дала добро на это все, по протоколу все хорошо.
Корр.: Какой позиции придерживается глава администрации района?
С.В.: Он не присутствовал на этих общественных слушаниях. Должен был быть председателем В.В. Толстогузов, а заместителем А.Н. Марушкин, но так как ни того, ни другого не было, назначили Н.М. Щукина, который никак этому не препятствовал. Несомненно, завод нужен, чтоб утилизировать нефтешламы, нефть добывать нужно, трубу нужно поменять – сегодня-завтра разрыв будет, побежит эта нефть. Единственное, что нас интересовало, как это будет выглядеть экологически. На этот вопрос нам толком не ответили. Также мы сослались на то, что ухудшилась статистика по онкологии в ХМАО. Все из-за загрязнения. На Даниловском был разлив, песочком его засыпали, а потом через год-два эта нефть вышла наверх. Пришлось им это все убирать. При замене нефтепровода разливы будут в любом случае.
Корр.: Чего Вы смогли добиться?
С.В.: Присутствия общественников на объектах, но и то с разрешения представителей «Лукойла», заранее предупредив, когда мы будем. Я предлагал, чтобы мне дали пропуск на месяц, на год-два, на время строительства, эксплуатации. Чтоб мы могли в любое время пройти и посмотреть, что происходит. Но этого не добился. У меня сейчас возникает одно желание: фиксировать все это втихушку. Зайти со стороны леса, набрать земли, воды и направить на экспертизу за свои деньги.
Корр.: А что Вам нужно?
С.В.: Нам нужна экологическая экспертиза проекта, а также возможность свободно проходить на объекты «Лукойла» и, если понадобится, сделать свою экспертизу во время проведения работ.
Корр.: То есть в этом случае Вы добро дадите?
С.В.: Да.
Корр.: А вообще нужно Ваше согласие или нет? Может, там уже все решено.
С.В.: Ну, судя по протоколу все замечательно. Они внесли некоторые изменения, теперь все хорошо.
Корр.: То есть написанное не соответствует действительности?
С.В.: Не совсем. Мы голосовали за объекты, но с устранением всех недостатков и удовлетворением наших предложений. А в протоколе написано, что мы проголосовали просто «за» все объекты.
Корр.: Итоговый протокол должен подписываться, Вы подписали его?
С.В.: Я расписался, что получил протокол. Из общественников никто не подписывал его. Подписи стоят напротив фамилии председателя обсуждений и секретаря. Также там вписаны фамилии представителей «Лукойла», института. Мы спросили, почему этот протокол не подписан заинтересованной стороной, нам ответили, что они не уполномочены это делать.
Корр.: Вы выясняли с юридической точки зрения вес этого протокола?
С.В.: Выясняем. Пока не в курсе.
Корр.: Какие инструменты есть в Вашем арсенале для дальнейших действий?
С.В.: По этому поводу неделю назад я смотрел новости. В штате Оклахома на пастбищах решили поменять нефтепроводы, на это решение индейцы сразу же отреагировали: вышли к администрации с пикетом, и она их услышала.
Корр.: А как Вы думаете, в штате Югра то же самое будет?
С.В.: (смеется) У нас люди пассивные. Выйдет три-четыре человека, и все, нас не услышат. Я просто не понимаю, куда смотрят те же охотники, рыбаки. Где они будут охотиться, рыбачить? Уже сейчас многие из них вынуждены заезжать на территорию Октябрьского и Ханты-Мансийского районов.
Корр.: Почему Вас так взволновал этот вопрос?
С.В.: Мне уже задавали вопрос о моей заинтересованности в этом деле в плане денег. Меня волнует экология.
Корр.: Вы думаете у «Лукойла» нет денег, чтоб Вы забыли про экологию?
С.В.: Когда я упрусь – бесполезно. А я уперся за правду. Хотя мог бы плюнуть, да и среди общественников уже ходят разговоры, может, бросить все это, потому что никому это не нужно.
Корр.: Каковы варианты выхода из этой ситуации?
С.В.: Протокол обжаловать, новые слушания провести.
Корр.: Ну что ж, желаем Вам удачи в этой борьбе.
С.В.: Спасибо, до встречи. Думаю, что в следующий раз мне тоже будет что сказать.
С. Петренко
Северный вариант
